она захочет, но она предпочла приобрести двадцатилетний дрянной универсал на собственные деньги. Именно это мне в ней и нравится.

Когда мы проходим через ворота, кто-то набрасывается на меня сзади. Я оборачиваюсь, готовая к драке – я всегда к ней готова, – пока не понимаю, что это всего лишь Барри.

– Боже, Ба! Почему вы, ребята, чувствуете необходимость все время напугать меня?

– Нам нравится держать тебя в тонусе. – Он взъерошивает мои волосы. – Вижу, бабушка снова напала на тебя с расческой.

Рейдж протискивается между мной и Зи и обнимает нас обеих.

– Итак, Мика. Что такого предложила тебе Зи, что ты согласилась приехать сюда?

– Она просто пришла ко мне и заручилась поддержкой абуэлы.

Барри шипит сквозь зубы:

– О-о-о! Теперь она играет жестко.

Зи одаривает меня той самой улыбкой.

– Все ради нашей Мики.

Для всего остального мира она выглядит такой нежной: фарфоровое личико в форме сердца, большие голубые глаза, полные удивления, но потом ты уходишь и понимаешь, что она убедила тебя сделать именно то, чего ты не хотел.

Пока мы идем, нас затягивает в море людей, движущихся между белыми палатками, и, хотя я предпочла бы быть дома, мне становится легче дышать, я даже наслаждаюсь грохотом музыки, карнавальными играми и голосами.

Мы проходим мимо компании девушек из государственной школы, и я замечаю, как несколько из них разглядывают Рейджа. Сегодня вечером в темно-зеленом свитере и джинсах от «Кархартт» он выглядит очень хорошо. Конечно, он, как и всегда, не обращает внимания на то, что многие на него смотрят.

– О-о-о! Яблоки в карамели! – визжит Зи, подскакивая к палатке с гирляндами розовой и голубой сахарной ваты и красными, как пожарная машина, яблоками в сахарной глазури.

Она веган, ест только продукты местного производства, выращенные с соблюдением этических норм, но, когда дело доходит до ярмарки, она не может удержаться от сладкого. Она откусывает большой хрустящий кусочек, когда возвращается, чтобы присоединиться к нам.

Рейдж и Барри отвлекаются на нелепую игру в силача с кувалдой, хвастаясь, что каждый из них выиграет, в то время как Зи просматривает вешалку с висячими серьгами, а я остаюсь стоять на месте, наблюдая за ними.

Все как всегда.

Я подумываю над тем, чтобы улизнуть и пойти домой, но рядом со мной неожиданно раздается голос:

– Вот ты где.

Я слегка вздрагиваю. Клянусь, рядом со мной только что никого не было. Я оглядываюсь и вижу Сэма.

– Я повсюду искал тебя.

Я сопротивляюсь желанию оглянуться и посмотреть, не разговаривает ли он с кем-нибудь позади меня.

– Неужели? Подожди… – ухмыляюсь я. – Ты следишь за мной? – Часть меня приходит в ужас от этой идеи; другая же часть даже надеется, что так оно и есть.

– Нет, я просто надеялся случайно встретиться с тобой, так как это, похоже, самое подходящее место.

Я вдруг осознаю, что на мне слишком большая футболка с «Кладбищем домашних животных» и джинсы, которые я носила уже три дня, и впервые за, в общем, целую вечность я жалею, что не приложила хоть немного усилий к своему образу.

– Не хочешь немного прогуляться? – Он жестом указывает на пустое поле, где вскоре будет фейерверк.

Я киваю, но затем вспоминаю, что пришла не одна. Я оборачиваюсь и вижу, что Барри и Рейдж перешли к другой игре, а когда смотрю на Зи, она улыбается и рукой, в которой уже нет яблока в карамели, показывает мне идти.

Я снова поворачиваюсь к Сэму, пожимаю плечами и соглашаюсь так легко, будто со мной это происходит каждый день.

Сэм сверкает широкой великолепной улыбкой и предлагает мне руку, и я беру ее. Пока мы идем, я краем глаза рассматриваю его, и все и вся вокруг нас начинает сливаться в размытое пятно.

Мы направляемся к мощеной дорожке, которая проходит вдоль поля. Тепло его тела заставляет меня чувствовать себя так, словно я стою у костра.

Сэм жестом указывает назад, в сторону палаток.

– Что ж, это весело. Здесь каждые выходные проводят такие ярмарки?

– Не, только сегодня. И к Дню независимости. Подожди, еще на выставку антикварных автомобилей. И на годовщину британского вторжения. О! И на октябрьский фестиваль!

– Получается, каждые выходные. – Он улыбается.

Я смеюсь:

– Похоже на то. Никогда об этом не задумывалась. Это просто немного… странно, на мой вкус.

– Так оно и есть. Но это же Вермонт, верно? Разве он не столица странностей?

– Да, но тут как на картинах Нормана Роквелла, так живописно. – Он смотрит на меня так, словно это что-то хорошее. Я делаю глубокий вдох. – Это скучно, ясно? Я бы не прочь для разнообразия отправиться в какое-нибудь более захватывающее место. – Когда я говорю это, то представляю себе улицы Лос-Анджелеса, вдоль которых растут пальмы.

– На самом деле захватывающие места не такие веселые, как кажется. – Он смотрит на звезды над головой и вздыхает. – Как правило, люди недооценивают место, в котором живут.

Пока мы идем, солнце окончательно садится за горы, и, хотя я не могу дождаться отъезда в университет, я вижу Стоу глазами Сэма и могу оценить природную красоту этого места. Чем дальше мы отходим от ярмарки, тем тише становится, и я слышу над головой далекий гогот стаи гусей, направляющейся на юг. Это один из моих любимых звуков, потому что…

– Разве что-нибудь говорит об осени больше, чем этот звук? – шепотом спрашивает Сэм.

Сбоку его освещают фонари, натянутые от столба к столбу для ярмарки, и я восхищаюсь тем, как это подчеркивает его широкую челюсть и глубоко посаженные глаза. Его лицо не идеально: нос изогнут так, словно он был сломан в прошлом, а еще на брови с одной стороны виднеется шрам, но эти недостатки делают его только сексуальнее. И при этом несколько… знакомым. Я только сегодня увиделась с ним впервые, но мне кажется, будто знала его всю свою жизнь.

Из Воинства приходят тысячи сообщений. Рейдж спрашивает, куда я ушла, Барри хочет узнать о парне, а Зи просит оставить меня в покое. Я игнорирую их и убираю телефон в карман.

Сэм хочет что-то сказать, когда позади нас раздаются крики. Мы оборачиваемся и видим двух женщин, бегущих по пустой части поля. Подождите, я знаю их, это Сандра и Элейн, мы вместе ходим в церковь. Я смотрю, куда они бегут. Фейерверк запускается по другую сторону ярко-оранжевого ограждения для мероприятий. Я вижу небольшую дыру в нем, а затем замечаю, как дети проскальзывают через рваные края на другую сторону забора, направляясь к линии фейерверков.

Боже.

– Работники же увидят их? –