— Это же коньяк, Петя, армянский, кстати, как и любишь, — укоризненно произнесла Ольга Арсеновна. Академик недоумённо посмотрел на дно пустой стопки:

— Да? Вот незадача, а я и не распробовал в сердцах… Ну, да исправим.

Он сам наполнил вторую чарку, она последовала за первой. Пётр Алексеевич замер, смакуя букет тонкого напитка, потом, смягчившись, бросил теперь уже заинтересованный взгляд на сына.

— Ну, отпрыск недостойный, теперь разъясни нам, убогим, за каким… зачем ты ввязался в эти игры с государством? Чем тебе поприще, к примеру, переводчика при посольстве хуже рутины работы канцелярской крысой? Или я уже чего-то не понимаю в этой жизни?

Дождавшийся, наконец, возможности вставить слово, Иван пояснил:

— Отец, ты всегда меня учил достоинству и патриотизму в отношении своей Родины. Как я понимаю, мне предоставляют возможность здесь вот и сейчас свой патриотизм проявить в полной мере.

Отец поднял на сына ставший вдруг тяжёлым взгляд.

— Наверное, ты не особенно понимаешь, что за структура взяла вдруг тебя за цугундер… Хотя, откуда… Ты же не жил в тридцатые годы… Машина за полночь во дворе, грохот сапог на лестнице, сырость камер Лубянки… Ты даже не представляешь, что это такое — жизнь в постоянном страхе, в ожидании ареста, камеры, расстрела без суда и следствия!

Иван набычился, сказывалась отцовская кровь: он тоже не терпел, когда ему перечили.

— А дядя Миша, твой родной брат, он что, тоже, по-твоему, расстреливал и пытал невинных?

— При чём тут Мишка? — даже опешил от такого напора профессор. — Он… он занимался совершенно другим делом…

— Ага, ловил шпионов на передовой и ликвидировал бандподполье на Западной Украине после войны, я прекрасно помню. Где и голову свою сложил, кстати. А ты всю войну при университете своём просидел сиднем, только в метро от бомбёжек бегал, думаешь, я забыл те годы?

— У меня была бронь! — вскинулся оскорблённо профессор. — Кому-то и будущие кадры тоже готовить надо было!

— Ага, — теперь Ивана уже понесло, даже мать встревожено положила свою ладонь на его. — Антропологи, конечно, основа современных войск! И низкий тебе за это поклон!

— Да что ты знаешь, сопляк! — взвился в фальцете почтенный учёный мух, свирепо взглянув в глаза сыну… Взвился — и сразу обмяк… Потому, что увидел в глазах Ивана нечто такое, что было выше всех его доводов…

Иван сбросил с ладони руку матери и, подхватив со спинки стула пиджак, резко хлопнув дверью, выскочил из комнаты.

Профессор шумно выдохнул и сел на место. Жена подошла к нему, положила сзади руки на плечи, поцеловала в зарождающуюся пролысинку на мощном затылке.

— Эх, Петюня, Петюня… А мальчик-то наш вырос. А ты и не заметил за своими лекциями да семинарами.

— Да уж, — только и нашёл, что ответить Пётр Алексеевич. — И что теперь делать?

— А что делать? — рассмеялась жена. — Жить, дорогой, жить дальше. Идём на кухню, я твоих любимых блинчиков наготовлю.

14 июня 1950 года. 17:55. В двух километрах к северо-востоку от посёлка Нахабино.

Компактное двухэтажное здание первого корпуса Высшей разведывательной школы МГБ СССР, именуемой во внутриведомственной переписке просто «101-й школой», пристроилось в сени́ громадных сосен так, что определить, что именно скрывается под сплошным зелёным ковром Хлебниковского лесопарка даже при аэрофотосъёмке с применением самого современного оборудования было бы проблематичным.

Целый комплекс строений, несколько полос препятствий, собственное стрельбище — всё это было надёжно скрыто от посторонних глаз лесным массивом, протянувшимся в сторону Балашихи на многие километры. А от случайных любопытствующих субъектов этот сверхсекретный объект надёжно прикрывали многочисленные «секреты» специально подготовленной охраны.

Несмотря на то, что время было вечернее, занятия уже закончились, в кабинете начальника школы, генерал-майора Светлова, продолжалось совещание. Внеурочное и оперативное. Кроме самого Юрия Борисовича здесь присутствовали также генерал-лейтенант Судоплатов, старый сослуживец Светлова и давнишний приятель, а также майор Котов собственной персоной.

Хрустальную пепельницу уже украшала гора окурков, на столе были разбросаны исчерканные убористым мелким почерком «отца разведчиков», как между собой называли генерал-майора его курсанты, листки бумаги, какие-то диаграммы, понятные только присутствующим, и несколько папок личных дел действительных курсантов школы.

Китель свой, украшенный планками многочисленных наград, Светлов набросил небрежно на спинку стула, остальные тоже расстегнули кители, от напряжённой дискуссии на лбу Судоплатова уже выступила испарина, а судя по раскрасневшейся физиономии Кота было понятно, что он с трудом сдерживает распирающие его эмоции. В очередной раз перечитав написанное, Юрий Борисович удовлетворённо кивнул:

— Ну, что ж, коллеги, мне кажется, мы всё-таки пришли к компромиссному варианту, не так ли?

— Я бы так не сказал, — покачал головой Судоплатов. Котов покосился на него, но промолчал. Светлов удивлённо приподнял брови:

— А что вас теперь-то не устраивает, любезный Павел Анатольевич?

Судоплатов поднялся из-за стола, широким шагом пересёк кабинет и остановился у большого окна, выходившего на плац, по которому вразнобой маршировал взвод курсантов из последнего набора. По сути своей в недавнем прошлом студенты сугубо гражданских ВУЗов, они с трудом постигали непонятную им пока науку армейской маршировки под руководством пожилого старшины, чью гимнастёрку украшал орден боевого Красного Знамени.

Не отрываясь от открывшейся перед ним картины местных буден, он произнёс:

— Юра, давай не морочить друг другу голову: товарищ Берия поставил перед нами практически почти невыполнимую задачу — в кратчайшие сроки отыскать в чужой и враждебной нам стране группу людей. Благодаря «стараниям» товарища Абакумова мы потеряли там почти всю резидентуру, а те, кто остались, сидят без связи и возможности эффективно работать. Нам предстоит создать с нуля новую структуру, которая будет заниматься весьма щепетильными делами далеко за пределами нашей Родины. И первым делом будет это. Но…

Он обернулся и воздел к потолку указательный палец.

— Но…Ты, как начальник одной из первых разведшкол, не хочешь пойти мне навстречу и отдать во временное пользование несколько твоих классов, где мы вот с товарищем Котовым будем готовить основную и дублирующую группы для выполнения этого задания. Ты пойми, Юра, это всего-навсего на лето, пока мы не оформим полностью новый отдел. Тогда у нас и самих будут и классы, и базы. И люди.

Он кивнул на личные дела курсантов разведшколы:

— Не серчай, генерал-майор, но никого из предложенных тобой ребят я использовать не смогу: не совсем та направленность…

Светлов пожал плечами, и в этом невинном жесте Судоплатов уловил обиду. Лёгкую, но из тех, что, оставшись невысказанными, могут впоследствии превратиться в стойкую неприязнь. И тут же уточнил:

— Ты мне цыганочку не пляши, товарищ генерал, просто пойми нашу ситуацию. Вот, к примеру, сколько ты