Нахохлившимся мокрым грачом-альбиносом. За разговорами со смотрителем я пропустил практически всю церемонию: работники похоронной службы уже ровняли грязно-бурый земляной холм. Уложили на него венки и живые цветы, и с негромкими «Соболезнуем вашему горю» ушли восвояси. Вскоре провожающие тоже потянулись в сторону кладбищенских ворот и автостоянки — сыпавшая с неба мерзость не располагала к долгим прощаниям. Последней осталась сухонькая, как воробышек, старушка в сером пальто. Она ласково тронула Тима за локоть: — Идём, Тимош.

— Да, тёть Зин. Сейчас.

Старушка печально покачала головой и засеменила вслед уходящим. А Тим остался стоять, словно намертво врос в перекопанный размокший суглинок. Если я собирался не просто таращиться на чужое горе со стороны, то сейчас был самый подходящий момент действовать. Так что я геройски выпятил челюсть и принудил себя выйти из укрытия.

Погружённый в невесёлые мысли Тим далеко не сразу заметил, что снова не один. Вздрогнул, повернулся — и недоверчиво нахмурился.

— Андрей?

— Привет ещё раз, — у меня противно пересохло в горле. Чёрт, я что, до такой степени волнуюсь? — Соболезную.

Тим механически кивнул: — Спасибо. Я заказал поминки в кафе, сейчас мы туда. Присоединишься?

Я отрицательно дёрнул подбородком: — Спасибо, но нет. Я всё-таки не был знаком с покойной, и мест, думаю, заказано под расчёт. Не хочу тебя обременять лишней суетой.

— Ты не обременишь, но раз нет, то нет, — Тим ещё глубже затолкал руки в карманы куртки.

— Может, пойдём? — мягко повторил я предложение старушки в пальто. — Гости ведь тебя ждут, да?

— Да, там автобус… — Тим замолчал на полуслове. Как от приступа острой боли зажмурился, прикусив щеку.

— Эй, чего ты? — встревоженно шагнул я к нему и замер, примороженный к месту отчаянным, страдающим, живым — и, дьявол меня раздери, таким знакомым! — серо-зелёным взглядом.

— Всё хорошо, — ровные интонации совсем не вязались со стрелками намокших ресниц. — Всё нормально, просто, понимаешь, я с шести лет не плакал. Совсем забыл, как это бывает.

Наверное, надо было что-то сказать или сделать, только я совершенно растерялся. Раньше я видел плачущего мужчину один-единственный раз: много лет назад, когда умер наш старый овчар Граф. Отец сам хоронил его, а после долго сидел на крыльце дома, курил одну самокрутку за другой и беззвучно оплакивал верного друга. Я хорошо запомнил липкий страх от первого столкновения с неизбежностью смерти и то, как хотел подойти к отцу, однако мама меня не пустила: чтобы не мешал в горе. Может, и теперь стоило просто отойти в сторону?

— Извини, — Тим отвернулся на пол-оборота и прикрыл глаза ладонью. — Сейчас… отпустит.

Тогда я подошёл совсем близко и раскрыл над ним свой зонт. Малость, конечно, только что ещё я мог сделать?

По куполу зонта успокаивающе шуршали льдинки. Я смотрел на вздрагивающие плечи Тима и всё не решался их коснуться. Если бы не треклятый сон, если бы это был кто угодно другой… Я протянул руку, но тут же отдёрнул, потому что Тим наконец убрал ладонь от лица. Слепо зашарил по карманам, достал носовой платок, высморкался. Развернулся ко мне и, не глядя в лицо, глухо повторил: — Извини.

— Да за что? — почти возмутился я. — Что зазорного в слезах на кладбище?

Тим кривовато усмехнулся: — Верно, ничего зазорного. Пойдём к автобусу, я и так чересчур всех задержал.

Мы шли под одним зонтом, то и дело задевая друг друга рукавами, только мне на это, по большому счёту, было плевать.

— Тим, у тебя ещё есть родственники?

— Вообще, да: где-то под Новосибирском осталась родня с отцовской стороны. А в частности… — Тим замолчал.

— Родители давно ушли? — я чувствовал, что лезу категорически не в своё дело, однако Тим ответил спокойно и просто: — Давно. Двадцать пять лет назад. Автокатастрофа.

— Так тебя тётя воспитывала?

— Да.

Всё, что я помнил из глюка, совпало с жизнью на сто процентов. Вот же погань.

Впереди замаячили домик смотрителя и высокие кованые ворота главного входа.

— Спасибо тебе, что приехал, — негромко сказал Тим. — Я правда очень ценю твоё сочувствие чужой беде.

— Пожалуйста, — Мне стало немного стыдно: если бы не абсентовый трип, то я бы до конца дня преспокойно просидел в офисе. — Зонт возьмёшь?

— Да мне, собственно, теперь от одной крыши к другой ходить, — Тут ледяной дождь припустил с особенной силой, и Тим, вздохнув, закончил совсем не так, как собирался: — Возьму, спасибо.

Вот эту черту — умение признавать свои ошибки и не идти на поводу пустого упрямства — я в нём уважал что во сне, что в реальности.

— Тогда держи, — Мы как раз вышли на автостоянку, и я впихнул Тиму ручку зонта. — И сам держись, хорошо?

— Хорошо, — Солнечный блик на тёмных тучах. Теперь я понимал, отчего Дрейку захотелось с ним сблизиться: очень, знаете ли, льстит, когда солнце выглядывает персонально для тебя. — Ты не передумал насчёт кафе?

— Боюсь, что нет, — я вышагнул из-под защитного купола. — Ладно, увидимся завтра, — и втянув голову в плечи почти бегом зашагал в сторону «Патриота».

— Эй, погоди!..

Но я только рукой махнул: нормально, добегу. Слишком уж всё подходило под народную мудрость «коготок увяз, всей птичке пропасть», а пропадать мне не хотелось. Я предпочитал нормальную жизнь. Точка.

*Общедоступность (англ. general availability) или общепринятость (англ. general acceptance, GA) — программное обеспечение считается надёжным, свободным от серьёзных ошибок, готовым для широкого доступа через интернет или тиражирования на физических носителях.

**Сальвар-камиз — традиционный наряд южной Азии, состоящий из широких штанов и длинной блузы-туники.

***Дупатта — длинный, универсальный шарф, который носят многие женщины в Южной Азии.

****SCRUM (англ. scrum «схватка») — метод управления проектами.

***** См. здесь https://habrahabr.ru/post/195562/

========== II (травяной чай с малиновым вареньем) ==========

На следующее утро погода продолжила эксперименты с коктейлем ноябрьских мерзостей: исключила из него дождь и добавила северный, до костей пронизывающий ветер. Я продрог, как цуцик на болотах, всего лишь пройдя триста метров от машины до входа в бизнес-центр, а каково было моим безлошадным коллегам даже подумать холодно.

— Андрей! — оклик догнал меня у самого порога. Я обернулся: опаздывающий Тим — это неспроста.

— Привет, — я дождался, пока он взбежит по