как незнакомую и заведомо недоброжелательную толпу.

— Теперь направо, — сказал он. Похоже, дискуссию о больничном можно было считать законченной, так что я молча направил машину в глубину старого спального микрорайона. Череда поворотов оказалась незнакомой — здесь абсент наврал по-крупному, — однако неярко освещённый двор, в котором Тим сказал «Приехали», весьма походил на приглючившийся. Хотя, может, он просто был типовым, и никакой мистики за сходством искать не стоило.

— Спасибо, что подвёз, — Тим отщелкнул ремень безопасности. — Увидимся завтра.

— На здоровье, — я заранее злился на себя за то, что собираюсь сказать. — Может, всё-таки подлечишься дома? Вася ведь не просто так больничкой пугал: он прошлой зимой на три недели стационара подвиг совершил.

— Посмотрю по завтрашнему состоянию, — Тим открыл пассажирскую дверь и выбрался наружу. — Спасибо, что беспокоишься. Пока.

В тусклом свете было сложно разобрать выражение его лица, но от неподдельной благодарности в голосе у меня радостно бубухнуло сердце.

— Пока, — к счастью, мне удалось сохранить обычный тон. Дверь мягко закрылась, только вместо того, чтобы поторапливаться по своим делам, я взглядом проводил Тима до самого подъезда. А потом зачем-то опустил стекло и, высунувшись наружу, запрокинул голову вверх, к крыше дома. Светились почти все окна, и легко было заметить, как к ним присоединилось окошко на четвёртом этаже. Тогда я наконец стронул машину с места — какую бы очередную глупость я не сделал, сделана она была правильно.

***

На следующее утро Тим позвонил, когда я перегонял «Патриота» с подземной стоянки к подъезду. Наш с Анной рабочий график в кои-то веки совпал, и я по-рыцарски предложил подкинуть её до студии.

— Всё, сидишь сегодня дома? — сразу высказал я догадку о причине звонка.

— Да, — судя по голосу, Тим даже по квартире мог передвигаться исключительно держась за стеночку. Какой там офис, в самом деле.

Я хотел спросить про врача, но Анна уже ждала меня на улице, поэтому пришлось закруглять разговор скомканным «Ладно, выздоравливай там».

— Постараюсь, — пусто ответил Тим. — Пока.

— Ага, пока, — Давая отбой, я лихо затормозил перед подъездом: — Карета подана, ваше прекраснейшество!

Анна мелодично рассмеялась и с кошачьим изяществом скользнула на заднее сиденье: — Трогай, ямщик!

— Взялся-таки за ум неутомимый труженик, — со сварливым одобрением резюмировал Вася моё объявление о временном изменении состава нашей команды. — Хотя, конечно, лучше бы вчера.

Я пожал плечами: лучше, хуже — история не признаёт сослагательного наклонения.

— Андрей, ты не знаешь, у него только температура, как при гриппе? — у Ольги плохо получилось замаскировать тревогу.

— Понятия не имею, — честно ответил я. — Хочешь, позвони и спроси.

Ольга поджала губы: — У меня номера нет.

— Запишешь? — предложил я без задней мысли, однако получил чопорный отказ: — Спасибо, не нужно.

Мы с Васей переглянулись — о, эти загадочные женщины! — и оба благоразумно воздержались от комментариев.

Отработав — а не отсидев на всяких дурацких совещаниях — восемь часов, я позвонил Анне, чтобы скоординировать планы на вечер. Увы и ах, съёмки шли полным ходом, и встретиться сегодня у нас не выходило. Таким образом, из развлечений мне остались шиномонтаж и диван, причём из-за противной погоды последнее не вызывало отторжения даже у моей деятельной натуры. Диван, пицца с винишком, ленивый интернет-сёрфинг — такие вечера тоже иногда нужны. Только, пожалуй, надо бы ещё кое-кому звякнуть, для успокоения совести.

— Привет ещё раз.

— Привет, — прошедший день не добавил в голос Тима ни йоты бодрости.

— Как самочувствие?

— Так себе.

Ну, хотя бы не стал рассказывать байки про «нормально».

— Врач приходил?

— Да.

— И что сказал?

— ОРЗ.

Что ж, это не грипп, это терпимо. За неделю само пройдёт, надо только чаи с малиной гонять и соблюдать постельный режим. Зато теперь понятно, почему Тим так немногословен: у него, скорее всего, адски болит горло.

— Ну, ладно, лечись, — И почему такие фразы всегда звучат вежливой пустышкой? — Пока.

— Пока.

Я дождался тишины разорванной с другой стороны связи. На душе было муторно, хотя все люди болеют, особенно простудой, а взрослый дееспособный человек даже с ОРЗ может сам о себе позаботиться. В следующий понедельник Тим вернётся в наши ряды, это как пить дать. Вот только мне было гораздо спокойнее, если бы Ольга всё-таки взяла его номер.

Я съездил в гараж за зимней резиной и по пути на шиномонтаж позвонил Даниле-мастеру — единственному автомеханику, которому мог доверить свой танк.

— Не, Андрюх, только завтра, — извиняющимся тоном сказал Даня. — Работы с этим днём жестянщика выше крыши, зашиваемся.

— Что, весь город ломанулся к вам резину менять?

— Походу, да. Звякнул бы вчера, я б тебе выкроил полчаса.

— Да занят я был, — я не скрывал разочарования. — Ладно, во сколько завтра подъезжать?

— Где-то в это же время, к половине седьмого.

— Договорились.

Итак, с полезным делом я оказался в пролёте. Оставалось купить с горя «Кватро Формаджи» и бутылку кьянти, найти на «Хабре»* потенциально холиварный пост и замутить в комментариях горячую дискуссию. С такими планами я и поехал в ближайший торговый центр с гипермаркетом и пиццерией.

Пиццу обещали приготовить за полчаса — как раз выбрать винцо и отстоять очередь на кассе. Я не собирался брать ничего сверх, но увидев сочное разноцветье фруктов на лотках сразу за входом в продуктовый, обречённо понял: мой разумный эгоизм вчистую проиграл совести. Результатом поражения стала тележка, набитая кульками с хурмой и цитрусами, баночками с липовым мёдом и малиновым вареньем, контейнерами с клюквой и брусникой — то есть всем тем, что у меня ассоциировалось с лечением простуды. Однако самое смешное, что при всём при этом я так и не купил кьянти.

На двери подъезда Тима оказался сломан магнитный замок. Я беспрепятственно поднялся на четвёртый этаж, обдумал вероятную планировку квартир и позвонил в ту, окно кухни которой, по моему разумению, должно было выходить во двор. За дверью зачирикал старый советский звонок, и я инстинктивно подобрался. Сейчас как выяснится, что я ломлюсь к чужим людям — то-то весело будет. Однако секунды капали, а реакции на чириканье всё не было. Тогда я для надёжности позвонил снова, и на этот раз мне наконец открыли.

— Андрей? — замотанный