видно — почти ничего не соображает. А меня накрыл приступ злости, с которым я справился с большим трудом.

— Ты что же, придурок! — процедил я ему в лицо. — Совсем рехнулся?!

Встряхнул его, хотел ударить еще раз, но вовремя понял, что это было лишним.

Все, пациент в нокауте.

Затем я выпрямился и отошел в сторону. Аккуратно подобрал его «Макаров» с земли, отщелкнул магазин — пусто. Не было у него патронов, и он об этом знал. Но зачем тогда стрелял?

Пистолет был старый, сильно потертый. Рама вся в царапинах, с одной стороны рукоятки кусок декоративного покрытия треснут, винт был сбит. Очевидно, что и надежным назвать оружие можно только с большой натяжкой.

Затворная рама была разболтана, отодвинул ее чуть ли не двумя пальцами. Оказалось, что был еще один патрон в стволе — его безнадежно заклинило.

Я быстро стер с пистолета следы, затем сунул рукоять в ладонь бесчувственного противника. Теперь на ней должны были остаться только пальчики самого Миши.

Думаю, с ним все — минут двадцать будет в себя приходить. Но и оставлять его так было нельзя. Несмотря на то, что молодой, вообще без тормозов. В этом я уже убедился.

— Т-ты… Кто ты такой? — Богдан стоял на прежнем месте, с ужасом глядя на эту картину. Лицо бледное, руки трясутся. Да что там руки, его всего трясло. Где та дерзость и заносчивость, с какой он говорил с отцом?!

Рядом валяется картонный коробок, из которого высыпались какие-то опилки и упаковки с контрацептивами. Вот, значит, как он их хранил. Пожалуй, это самый подходящий момент, чтобы тот сам осознал, во что влез.

В голове промелькнула любопытная мысль, одновременно вспомнил популярный в начале двухтысячных российский сериал «Бригада».

Решительно направился к отпрыску майора Прудникова, снова ухватил его за воротник и хмуро процедил:

— Если еще планируешь продавать резину, то теперь ты работаешь на Сашу Белого! Ты понял?

— Я не… Я не буду. Больше не буду, — тот энергично замотал головой.

— Да ладно?! Умное решение! — похвалил я, затем указал на лежащего в куче ящиков растрепанного Пащенко с разбитой губой. — А от этого держись подальше, он преступник, тебя за собой потащит.

Тот быстро и часто закивал.

Я отпустил его, поднял воротник своей куртки повыше, натянул шапку на лоб. Уже собирался отойти, размышляя над тем, как быть с Пащенко, но тут… Неожиданно, справа раздался грохот. Открылась еще одна дверь, которую я ранее не заметил. Оттуда вывалилась пара небритых грузчиков в возрасте, с ящиками в руках. Увидев нас, они оба остолбенели.

— А чего это тут такое…?

— Вызовите милицию! — громко крикнул я. — Ограбление!

Оба стояли в нерешительности.

— Ну…! — рявкнул я.

Оба бросили ящики и устремились обратно в помещение. А я, не став терять время, бросился к выходу из внутреннего дворика.

Конечно, оставалась угроза, что Богдан меня запомнит… Только вот я не сделал ничего плохого. Стреляли ведь в меня, а я просто защищался. Грубо говоря — это была самооборона.

Если Миша не будет подавать жалобу, а он не будет — его со стволом милиция возьмет, меня даже искать никто не будет. Думаю, Богдан и сам уже понял, что ввязался туда, куда ему не нужно, а потому и сторону Пащенко не примет.

Ускоренным шагом вернулся к «Москвичу» Женьки Филатова, открыл дверь и сел в машину, только не на переднее, а на заднее сиденье.

— Леха, ты чего так долго? — Женька так и взвился. — Что там было? У тебя что, кровь?

— Ага. Эта гнида в меня стреляла из пистолета, — проворчал я, стягивая куртку. Хотел проверить рану.

— Ни фига себе! Тебе в больницу нужно!

— Не надо. Ерунда.

Рана действительно оказалась пустяковой — пуля прошла по касательной, разорвав несколько сантиметров верхнего слоя кожи. Крови было прилично, но уже ничего не текло.

— Аптечка есть? — спросил я.

— Конечно. Держи. — Женька смотрел на меня осуждающим взглядом.

Еще дважды предлагал отвезти меня в поликлинику, бурчал и ругался.

— Ну, вот скажи, зачем ты туда сам полез?

— А нужно было тебя с тобой брать? — возразил я, разрывая зубами упаковку с бинтом. — Откуда же я знал, что этот дурень вооружен огнестрельным оружием?! Так у него еще хватило ума им воспользоваться. Я до сих пор не могу поверить, что он в меня стрелял.

— Этот Пащенко настоящий преступник! А если бы он не в руку, а в живот попал или в голову?

— Тогда бы я здесь не сидел.

— Ты вообще, зачем туда шел?

— Поговорить. Припугнуть, — ответил я. — Хотя, точного плана у меня не было.

Всего за несколько минут я быстро наложил повязку. Опыт у меня был — разумеется, из прошлой жизни. И хотя медик из меня так себе, оказывать первую помощь я умел. Все военные умеют, хотя тут спорный момент. Много раз слышал и в госпиталях видел, что не всем это дано. Особенно молодые лейтенанты — от вида крови падают в ступор. На личном опыте убеждался уже…

— Так что теперь? — спросил Женька. — Как теперь задачу решать?

— Она уже решена, — улыбнулся я. — Сын комбата лично увидел, во что влез. А я намекнул, что если продолжит заниматься нелегальной продажей, то его ждет та же судьба, что и самого Пащенко. По глазам было видно — парень понятливый.

— Да? Ну и отлично!

Минут через пять к зданию магазина подъехал традиционный желтый «УАЗ» с синей полосой и надписью «Милиция». Оттуда выскочили трое сотрудников и придерживая шапки, бегом бросились к зданию. Их встретил один из тех грузчиков, начал махать руками. Они скрылись за углом.

Через несколько минут прибыла еще и скорая помощь — она-то здесь для чего? Я там ненароком Мишу не пришиб?!

К счастью — нет.

Пащенко вывели из внутреннего двора. Он шел сам, морда в крови, а на руках наручники. Вывели и Богдана.

— Все, нечего здесь больше делать! — хмыкнул я. — Поехали, а?

Женька молча кивнул. Действительно, смотреть здесь было больше не на что.

Мы покатались с Филатовым еще минут десять, затем попрощались и я отправился к Юльке. На часах было почти час дня.

Забежал по пути в кондитерскую, взял пирожные к чаю. На цветы денег у меня уже не было, да и Юля дала понять, что незачем переводить их на то, что через неделю придется выкидывать. Я, конечно, скептически отнесся к этому заявлению — все женщины любят цветы. Ну, за редким исключением…

Вошел в подъезд, поднялся. Постучал.

Дверь открыла Юля.

Видимо ее отец сдержал обещание, ничего ей