Моим напарникам этот разговор показался излишне длинным, и Салах поднял взгляд.

— Для кабатчика ты слишком много говоришь и мало делаешь. Кое-кто обещал нам, что ты будешь более расторопным.

Неторопливо подняв монету, Гульдар поднес ее к лицу и, осмотрев, тяжело вздохнул.

— Чего надо-то?

— Хотелось бы, сын мой, — опередил меня Дамир, — к рассвету оказаться за стенами этого славного города. Говорят, ты можешь помочь!

Почесав бороду, хозяин заведения еще раз посмотрел на лежащий в ладони медный кружок и вновь тяжело вздохнул. Затем глянул на меня, словно требуя подтверждения от владельца монеты. Я утвердительно кивнул, мол товарищ правильно изложил суть дела. Только после этого Гульдар глубокомысленно изрек:

— Хлопотно это, до рассвета! Времени мало. — Зыркнув в мою сторону, он добавил: — Расходы большие, кто мне заплатит за них?

Вступать в прения я не собираюсь, да и денег у нас нет, поэтому сразу же ставлю на этой теме крест.

— Так что, передать людям, что ты отказался?!

Трактирщик сморщился, словно куснул лимон. Это понятно, он не был бы тем кто есть, если бы не попробовал заработать. «Не получилось. Ну что же, печально, но ничего не поделаешь!» Такая гамма чувств без особого труда читалась на его лице. Я подождал пока он справится с разочарованием и надавил.

— До рассвета! Ты понял?!

Приняв неизбежное, Гульдар подтверждающе кивнул.

— Хорошо. Вы пока посидите здесь, а я постараюсь все организовать. — Он повернулся и было двинулся к стойке, но Дамир остановил его.

— Сын мой! Неужто ты оставишь гостей своих коротать время без угощения?! Нехорошо это, не по-божески!

Наградив того зверским взглядом, трактирщик все же пообещал.

— Сейчас что-нибудь постараюсь найти.

— Ты уж постарайся, сын мой! Уж постарайся! — Дамир добавил в благостность своего тона завуалированную угрозу.

Это было уже лишнее, и я укоризненно посмотрел на своего напарника. Тот понял и сразу же поднял вверх открытые ладони, мол все: молчу, молчу!

Гульдар скрылся в подсобке, а мы остались ждать. Раскинув по столу локти, Дамир уткнулся в них головой, Салах откинулся к стене. Оба, прикрыв глаза, делают вид, что спят, а мне не спится. Слишком велико напряжение. В голове полно вопросов. Что меня ждет? В какую передрягу я вновь вписался? Я словно иду по болоту и с каждым новым шагом вязну в нем все больше и больше.

«Чего я хочу?! Зачем мне все это?! — Спрашиваю и знаю, что ответов у меня нет. — Вокруг все непонятно и сложно. Гранд, опора и надежа империи, перешел на сторону Тьмы! А может он не один?! Вдруг меня опять используют втемную! На чьей стороне магистр Бинаи?! Я не знаю! Может быть, он специально отправил меня подальше, пока в столице будут твориться темные дела. Не зря же он приставил ко мне надсмотрщиков! — Сомнения гложут меня, не давая покоя. — Да нет! Он же спас меня от смерти в прошлый раз и в этот тоже спасает. Может да, а может и нет! Сначала подставил, потом спас. Подставил, спас! Может у него своя игра, в правила которой меня не посвящают!»

Скрип входной двери отрывает меня от раздумий. Поднимаю глаза и вижу на пороге слепого старца с маленькой девочкой поводырем. Старик, неловко шагнув, затянул привычно и протяжно.

— Помогите, люди добрые! Идем издаля…

Глядя на неожиданных гостей, в моей голове появляется настороженная мысль, — «ночью, в таком районе», но тут вижу на морщинистом лбу старика серую касту неприкасаемого и успокаиваюсь. Это все ставит на свои места. В памяти невольно всплыла почти забытая прошлая жизнь. Вспомнился дед Перл, наша последняя ночь. «Как он там один?!» — Тоскливо заныло под сердцем и остро захотелось хоть чем-нибудь помочь пусть другому, но такому же несчастному старику.

Подняв руку, зову девчонку.

— Идите сюда!

Пока они пробираются между столами, разматываю узелок и смотрю на горстку медных монет. Это все, что у меня осталось. Беру одну и протягиваю старику.

— Возьми! Помолись за меня, божий человек!

Тот протягивает руку и, беря подаяние, касается моих пальцев. В этот момент словно все светильники качнулись разом, махнув по столу черной тенью. Качнулись и вспыхнули вдвое ярче. Я жмурюсь, а слепец говорит спокойно и убаюкивающе.

— Спасибо тебе, добрый человек! За доброту твою я отвечу благодарностью. Скажи мне, чего ты хочешь?

Улыбка трогает мои губы.

— Не стоит, старик. Что ты можешь мне дать?! — Я все еще улыбаюсь, а слепец уперся в меня своими мутными, невидящими глазищами.

— Не хочешь, не говори! Я и так вижу, чего ты хочешь. Больше всего на свете ты жаждешь ее! — Он вдруг оборачивается к своей проводнице, но выводит вперед Ильсану.

Я словно язык проглотил от неожиданности! Это точно она! Точь-в-точь как в день моей победы в Крысиной яме. Изумрудная стола перетянута в талии золотым поясом, левое плечо обнажено, огромные зеленые глаза сияют под короной высокой прически.

— Ты! — Мне, наконец, удается выдавить из себя слово. — Как ты здесь?!

Прижав руки к груди, Ильсана шагнула вперед.

— Я искала тебя, Юни! Я искала, чтобы сказать, что люблю тебя!

От непонимания мотаю головой.

— Но ты же сдала меня! Там, на арене, ты помнишь свои слова?! Они отправили меня на казнь!

— Нет, нет! Ты ошибаешься! — Она порывисто шагнула вперед и протянула ко мне руки. — Это была не я! Поверь мне, я люблю тебя!

Ее лицо совсем близко, из распахнутых зеленых глаз катится слеза! Ее губы, словно вычерченные резцом скульптора, чуть приоткрыты и шепчут:

— То была не я! Я здесь, с тобой сейчас. Возьми меня, Юни! Я твоя, только твоя, и всегда была только твоей!

Словно завороженный тянусь губами к ее губам, и тут вдруг идеальное лицо Ильсаны вспухает кровавым рубцом.

— Ааааааа! — Ревет нечеловеческий вопль, и в моих глазах все мгновенно меняется.

Нет никакой Ильсаны, а передо мной жуткая тварь с дырой вместо носа и гниющими губами. Рубленая рана раздирает эту мерзкую морду, а между нами стоит та самая девчонка, в чьей комнате я спасался тогда от гранда. В ее руке блестит нож, а на полу растекается лужа из разбитого кувшина.

— Поди прочь, Темная дочь! — Девушка поднимает нож, и тот начинает светиться в ее руках.

Чудовище, шипя и скаля клыки, отступает перед магическим светом. Длинные покрытые струпьями руки пытаются прикрыть разрубленное лицо от светящегося ножа.

— Прочь! — Девушка делает шаг вперед, но из-за скулящей твари вдруг выступает старик. Его глаза по-прежнему затянуты белесой пеленой, но только слепым его уже не назовешь. Он смотрит прямо