— Спасибо, мастер. Мы больше вас не задерживаем, — поблагодарил я главу магсовета и, поднявшись из-за стола, лично проводил его к двери. А когда дверь за ним затворилась, обвёл взглядом соратников:

— Ну? Кто может мне объяснить, что это за хреновина — рунный камень, и почему его нельзя активировать без чернокнижников?..

Глава 3

Просветить меня по поводу рунного камня вызвались Аршаф с Рейной. Первый взял деактивированную «летуху» за крылья и аккуратно раздвинул их, обнажая нутро. Вторая вынула из «умершего» голема мутноватый белёсый кристалл размером примерно с полкулака.

— Это и есть рунный камень, — сообщила она. — Изготовлен из цельного кристалла тилла́ндского хрусталя, с количеством граней от восьми до шестидесяти четырёх.

— Тилла́нд — это...

— Южные земли, где живут чернокнижники, — предвосхитила мой вопрос Рей. — Самоназвание — Ри́вия. Себя они, к слову, зовут саи́ры и пери. Саиры — это маги-мужчины, а пери — женщины...

— Они там все колдуны? — поднял я бровь.

— Нет, — засмеялась Рейна. — Относительно обычных людей, колдунов там примерно столько же, сколько у нас магов. Но их колдунство совсем не похоже на наше. Они не используют мысль, речь или жест. Они творят магию через руны. Такие, как здесь, — она подняла кристалл и ткнула пальцем в одну из граней. — Видишь?

— Вижу.

На гладкой поверхности и впрямь проступали какие-то тёмные закорючки.

— Их потому и называют у нас чернокнижниками, что все заклинания саиры и пери записывают чёрными письменами.

— Они их записывают лишь на таких вот кристаллах? — не смог удержаться я от вопроса.

— Не обязательно, — встрял в разговор Аршаф. — Их могут записывать где угодно и на чём угодно. На бумаге, на камне, на дереве, на стене дома... да хоть даже на земле. Но лучше всего, конечно, для таких записей подходят кристаллы тилландского хрусталя.

— И как же все эти руны работают?

— В запись вливают силу, и она превращается в действующее заклятье.

— А потом?

— Что потом?

— Когда сила заканчивается?

— Заклятие гаснет, — пожал плечами Аршаф.

Я почесал за ухом.

— Ясно. А что происходит с рунами?

— Они остаются, — снова включилась в «обучение» Рейна. — Причём, даже там, где их могут стереть. Например, на песке. Обычные люди... да и многие маги тоже, просто перестают замечать их. А руны, на самом деле, как бы впечатываются в реальность в том месте или на том носителе, куда их нанёс создавший заклятие чернокнижник.

— А если носитель разрушить? — я забрал у дамы кристалл и внимательно рассмотрел его.

Классический икосаэдр. Граней ровно двенадцать штук, все пятиугольные, и на каждой что-то написано-нарисовано.

— Это не так-то просто, — хмыкнула Рей. — Но если удастся, то да, заклятье исчезнет.

Я усмехнулся и уронил многогранник на каменный пол.

Поднял. Осмотрел. Ни царапины.

Действительно, чтобы такой разбить, надо весьма постараться.

— Сколько надо энергии, чтобы его опять активировать.

Аршаф посмотрел на Рейну, Рейна на Лику, Лика на Тура.

Последний развёл руками:

— Боюсь, даже если мы все попытаемся, ничего не получится. Тут только верховный сможет, и то не факт... или хозяин заклятья.

— Но мастер-големщик из этого вашего... третьего корпуса как-то сумел ведь.

— Он взял готовый кристалл, уже активированный, — пояснила Лика.

— А где он его раздобыл? Империя с югом вроде бы как на ножах, не?

— Война войной, а прибыли прибылями, — пожал плечами Аршаф. — Сам в своё время такими делишками занимался. Выгода — десять концов, но убытки, ежели что, измеряются не деньгами.

— А чем? — взглянул я на него с интересом.

— Головой, — «вор» провёл ладонью по горлу и зло скривился. — Всю контрабанду рунных камней крышует Конклав. Кто конкретно, не знаю, но конкурентов не терпят. Глушат сразу и намертво. Так что, какой бы барыш ни светил, жизнь всё равно дороже.

Несколько секунд я смотрел ему прямо в глаза.

Аршаф мой взгляд выдержал.

— Ну, хорошо. Ладно. Но тогда почему наши маги сами не создают рунные камни, раз это так выгодно.

— Потому что не могут, — вздохнула Рейна.

— Потому что у них отняли эту возможность, — сказала, как сплюнула, Лика.

— Мы об этом уже рассказывали, — мрачно пояснил Тур.

Аршаф презрительно фыркнул, но промолчал.

— А повторить можно? — повернулся я к Туру.

— Можно, — не стал отнекиваться охотник. — Когда погиб последний дракон, его наследие прибрал к рукам император. И, как завзятый скряга, разделил драконову магию на ценную и не очень, а затем спрятал в своём дворце всё самое лучшее. Миру, в итоге, достались лишь крохи того, что когда-то принадлежало всем. Способных использовать силу стало намного меньше. Тем, кто остался, пришлось выбирать, какую часть собственной магии развивать, а какую забросить, иначе не хватит силы на основное умение. Восполнять запасы энергии и подниматься на новый уровень стало возможно лишь с разрешения избранных — членов Конклава и их приближённых. Мастера-артефакторы и големщики попали в полную зависимость от жрецов храмов Баат, ведь наполнять артефакты энергией получалось теперь лишь от священных камней. А что до магии рун, то её в Империи вообще уничтожили вместе с теми, кто мог её применять...

— Зачем?

— Что зачем?

— Зачем уничтожили?

— Потому что рунные записи не нуждались в энергии храмов. Любой, кто их создавал, мог отдавать им собственную энергию и переставал быть зависимым от Конклава и императора. Поэтому создателей рун начали называть чернокнижниками и приписывать им врождённую склонность к злодействам. А затем устроили настоящую охоту за ними. Конечно, они и сейчас далеко не ангелы и не праведники, однако считать их закоренелыми маньяками и убийцами тоже неверно. Короче, те, кто сумел уцелеть во время гонений, бежали по большей части на юг и основали там своё королевство, которое известно теперь как Ривия или Тилланд. Последнее — по названию главной реки, что там протекает.

— А почему Империя не уничтожила Ривию и всех, кто туда бежал? Ведь это было логично.

— Хотела, но не смогла, — усмехнулся охотник. — Император и его присные попали в свою же ловушку. Они ограничили традиционную магию не только по её наполнению, но и по расстоянию от