Против ожиданий, маг не отпрянул:

— Будто я их в Башне не видел…

Присел, пальцы коснулись тонкой кости. Череп выбелен ветром и дождями, Клавус уже собирался что-то сообщить — но маг поднял руку и зажмурился:

— Погоди!

В пальцах закололи тёплые иголки. Так… Молодая женщина бежит сквозь лес… Её кто-то настигает. Заносит нож… Нет, сначала он совершил злодейство… Магу стало дурно, он сглотнул, распахнул глаза, тяжело задышал. Пересилив себя, снова зажмурился. Сначала некто неизвестный в тёмно-красном жилете настиг женщину, ударил, повалил… надругался над ней. Бедняжка отбивалась… Потом блеснул нож. Широкий замах, удар такой, что голова чуть не слетела с плеч…

— Ну? — нетерпеливо перебил видение Клавус. Маг был почти благодарен ему — такого он не ожидал.

— Кто-то в красном жилете. И рубашка тоже красная… Догнал женщину, совершил злодейство и убил. Тело забросал ветками и листвой. Сначала потрудились волки с куницами, затем насекомые, ветер и дождь довершили дело…

— Когда? — резко спросил Клавус. Маг безнадёжно махнул рукой.

— Кто ж его упомнит, когда… Может, я под стол пешком бегал, а может, и ты был ещё мальчишкой. А может, и правители Искры ещё не родились…

— Не то, — нахмурился Клавус. — Не больше десяти лет назад. Череп рассохся бы на черепки. Ещё какие-то приметы есть?

— Будто они нам что-то дадут! — Маг поднялся. — Я не видел его лица. Смутно, размыто… Жилет дорогой, с расшитыми карманами, может, из Рославля или Аль-Джебали. Нож охотничий, за поясом кинжал со странным рисунком в рукояти… Фу, будто на навозника наступил… или глотнул прокисшего кваса. Ну и гадость… Постой, вот ещё…

Отыскав в логе ветку толщиной с удочку, начал шарить в листве, рыл землю. Клавус смотрел непонимающе, маг нагнулся, наметил место носком, затем начал сосредоточенно рыть одной рукой. Отбросив несколько пригоршней палых листьев, гноя, земли, зажал нос, поворошил веткой… и неожиданно среди листвы что — то блеснуло. Клавус глянул уже уважительно, маг отряхнул руку, обчистил той же листвой, обдул и протёр находку. На ладони его лежала простенькая брошь — камушек, обшитый лепестками из металла и заключённый в фигурное кольцо.

— Спрятала… Или тот гад не позарился.

Молча он глядел на белеющий череп. Чьи губы ты жадно целовала при жизни, какие мечты метались в твоей головушке? Какие рассветы видели твои глаза, какие песни ловил девичий слух? Мать поила тебя парным молоком, отец носил на руках, ты падала, разбивая коленки и учась ходить… чтобы потом научиться падать на спинку. И жизнь была прекрасна. Не без неприятностей, не без боли, но всё равно прекрасна. А осталась только белеющая кругляшка…

Клавус помолчал, сообщил серьёзным тоном:

— Дальше всё будет не как в сказке. Можешь идти с нами, а можешь… сам по себе. Но мы, как понимаешь, не грибов в лесу ищем. Мы люди меча.

— Ещё скажи, работники ножа и топора! — усмехнулся маг. — Что вы с ножа пропитание добываете, это и простаку понятно. Но… меня не пытали, ни разу не ударили, даже не обругали. Значит, гвардия. Возможно, даже из Семи Городов. Я не прав?

— Сообразительный, — хмыкнул Клавус. — В общем, так. Я за тебя ответственности не несу. Можешь остаться в деревне, можешь идти своей дорогой. А можешь — с нами. Но если пойдёшь с нами, рано или поздно натолкнёмся на каких-нибудь… И тебя всякое может ждать.

Он красноречиво указал на белеющий в листве череп.

5

В деревне заскучать не пришлось, через три дня собрались в дорогу. Уходили без труб и знамён, просто поднялись с рассветом и выдвинулись за околицу.

Со стороны реки донеслись плавные напевы, шедший последним маг задержался. Девушки, водившие хоровод на лужке чуть выше речки, разорвали кольцо, на путников взирали с любопытством и боязнью. Богдан, проходя мимо, тоже замешкался, Ардит горделиво выдвинул подбородок. Маг зацепился взглядом за хорошенькие личики — и тут из хоровода вышла девушка…

Много сказано о красоте, много сложено песен, но даже Клавус негромко крякнул и остановился. Девушка ступала тихо, незаметно, как плывёт лебёдушка, вокруг неё будто дрожит воздух, само жаркое лето золотит её лицо. Небо подарило ей синеву глаз, колосья пшеницы щедро наделили золотом длинные косы, в задумчивой улыбке спряталось то неуловимое, что ищет душа — ширь полей, жемчужная роса на ветках рябины, лучи рассвета на родной земле… Простой венок на холотых косах только подчёркивает удивительную, обворожительную красоту. Маг стоял на месте, словно громом поражённый, девушка прошла мимо — словно облачко проплыло… Подарила его задумчивым взглядом, неторопливо шагая, отправилась догонять подруг, чей серебристый смех рассыпался рыбками в реке. Ардит обернулся, увидел мага:

— Ну, чего застрял?

Перевёл взгляд на уходящую девушку, сам задержался на минуту. Маг глубоко вздохнул, ущипнул себя за ухо и догнал отряд. Некоторое время молча шёл рядом с Ардитом, артанин сочувствующе сказал:

— Не переживай… Такой красотой разве богачи могут владеть. Заберёт её в жёны купец проезжий, аль чиновник из Искры. А нет — так будет век вековать за подмастерьем кузнеца, али пьяницей каким…

— При чём тут богатство? — усомнился Клавус. — Смелый там найдёт, где робкий потеряет. Только не робеть с девушками, вот и вся недолга.

Герда бросила на него строгий взгляд, великан прикинулся непонимающим, но даже как-то осунулся, пошевелил плечами, словно на него обрушили ушат холодной воды.

Ноги пружинили по хвое, подлесок тянулся, теряясь в полуденной хмари. Богдан сунул магу суховатый хлебец, остановились у ручья и выпили по глотку воды. Перевалило за полдень, когда подлесок возмужал, расправил руки ветвей, стал пошумливать и превратился в настоящий бор.

Стройные ряды сосен пронизаны солнечными лучами, под ногами мягко пружинит хвоя, рябина игриво прячется от чужих глаз. В невидимой высоте трещит сойка, шмель, басовито гудя, перечеркнул тропу. Белые стволы берёзок встречаются редко, как девушки, скромно стоят в сторонке от незнакомых людей. Дорога перевалила за склон, стала мягче, берёзки встречаются чаще. Ардит ушёл вперёд, отыскал какие — то грибы, утверждал, что это подберёзовики, Богдан заспорил — мол, те растут только под берёзой. Артанин досадливо махнул рукой, снова ушёл далеко вперёд, оторвавшись от отряда. За одним из поворотов увидал трепещущий прыжок оленя, только и успел, что вскинуть руку к колчану. Внезапно застыл, к чему-то прислушиваясь, медленно шагнул назад…

Четверо членов отряда неторопливо шли вперёд, когда из стволов вынырнул Ардит, молча показал Клавусу четыре пальца. Отряд немедленно остановился.

Богдан и Ардит облачились в те же кожаные доспехи с железными наклёпками,