дома, загрузив самой разнообразной и бесполезной работой. Но я ни на чём не мог сосредоточиться. Больше всего на свете я боялся потерять Рика. Да, выбросившийся на берег кит, разумеется, не телёнок и прожил долгую жизнь, но мне всё равно было немного не по себе. От соседей я услышал, что его тушу тотчас же облепили жадные акулы, которые только и ждали подходящей минуты, чтобы наброситься на беззащитное животное. Наверное, это по-настоящему жуткое зрелище, и я даже рад, что не стал его свидетелем. С этих пор мне не давали покоя мысли об истинной природе врагов номер один. Значит, Люк всё-таки ошибся: совестливых хищников не бывает. Природа не вынесла бы подобного парадокса. Хотя… Разве и сам человек — это не спутанный клубок из непримиримых противоречий? Может быть, даже ещё более странный и непонятный, чем загадки хитрого Сфинкса, стерегущего саму Вселенную.

Сложно представить, как я дожил до пятницы. Каждый день мучил родителей одними и теми же вопросами, но они хранили упрямое молчание, а рассказы о выбросившемся ките называли выдумками. И почему только взрослые постоянно обманывают детей? А когда мы отплачиваем им той же монетой, они приходят в негодование и с потрясающей изобретательностью придумывают для нас подходящее наказание.

В субботу мёртвого кита уже не было. Наверное, я бы всё равно не выдержал, увидев несчастного, о котором говорили все в округе, воочию. Вскоре в лёгкой туманной дымке я различил очертания знакомого хвоста с уникальным рисунком. Величественный фонтан обрызгал румяные небеса, прежде чем передо мной появился Рик. Мой верный друг выглядел печальным и немного растерянным, как будто совсем недавно потерял что-то очень ценное и теперь никак не мог его отыскать.

— Здравствуй, Артур. Давно тебя здесь не было, — сказал он. Его голос звучал немного холодно и отчужденно. В эту минуту я вдруг испугался, что потерял его расположение. Что, если он считает меня предателем? Я не приходил сюда целую неделю — как раз в то время, когда на берег выбросился старый измученный кит.

— Как ты? Слышал, недавно у вас в океане произошло кое-что ужасное…

— Мой дядя умер, — оборвал меня Рик и опустил голову. Его оживление, которое поначалу появилось при виде меня, рассеялось, и он снова загрустил. Я прикусил язык и обругал себя последними словами. И почему только не догадался, что тот старый кит может быть кровным родственником Рика? Мне пришлось приложить ладони к щекам, чтобы немного их остудить.

— Ничего-ничего, не беспокойся. Он прожил долгую и яркую жизнь. Всегда светил как звёздочка, а теперь… — кит тяжело вздохнул. — Что ж, когда проходит время светить — значит, настаёт время гаснуть.

— Наверное, это сказала тебе твоя мама Эйлин?

— Нет. Это сказал мне он. Мой бедный дядя Рэй.

Это был уже немолодой кит, на долю которого выпало немало испытаний. Ещё в юности он любил наблюдать за небом и плывущими по нему облаками, прекрасными, величавыми и строгими. Ему казалось, что можно постараться и допрыгнуть до самой вершины, наполнив ладони священным нектаром из лучей солнца. Рэй много тренировался, порождая своими отчаянными танцами грандиозный фонтан, и заворожённо наблюдал, как эти брызги касаются голубоватой кожи неба — такой же нежной, как щёки улыбающегося младенца. Кит закрывал глаза, грезил о далёких путешествиях по извилистым небесным тропам и представлял милых гостеприимных жителей, которые открывали перед ним двери и приглашали на праздничный обед. Что, если там — тот же океан? Только намного больше и чище, и в нём нельзя встретить косатку-убийцу или дерзкую белую акулу. Вот почему вершина этой горы недостижима: следы у её подножия ведут в рай. Стало быть, не всякий сможет туда попасть, и это зависит далеко не от простого желания. Нужно обладать чем-то большим, ценным — словом, особенным… Даром, который даётся лишь избранным.

За любовь к размышлениям и длинным монологам собратья прозвали Рэя философом. Его уважали и вместе с тем над ним немного посмеивались. Никто не понимал его смелые идеи, да никому и не хотелось мучить себя бесплодными мечтами о чём-то неосуществимом. Все знали, что неба просто так не достичь, поэтому никто из китов не тешил себя ложными надеждами. Разве не лучше просто жить, заботясь только о пропитании и потомках? Просто радоваться сегодняшнему дню, не переживая о непредсказуемом будущем и не стремясь разгадать тайну его бледных очертаний? Просто существовать, как тысячи других китов, и верить, что твоя судьба в руках Бога, а значит, остаётся только смириться, довериться его сакральному замыслу. Всё произойдёт так, как предписано, и всему своё время. Зачем же бросать вызов таким очевидным вещам?

Рэй не мог со всем этим согласиться. Он считал, что каждый житель океана ответственен за выбранный им путь. Судьба лишь подталкивает, нашёптывает, какое из направлений правильное, но всегда можно свернуть на другую дорогу и сделать иной выбор. Чёткая цель, страстное желание отыскать единственный смысл, кристальная честность и рыцарская доблесть — вот главное оружие кита в неравном поединке с фатумом.

Очень скоро несчастный Рэй почувствовал себя изгоем. Нет, он, конечно, не стал жертвой какой-нибудь чудовищной травли — собратья унижали его иначе. Каждый день они ранили философа стрелами умышленного невнимания и равнодушия. Киты проплывали мимо, не говоря ни слова, как будто Рэя попросту не существовало. С одной стороны, он и не стремился быть принятым в шумную компанию, потому что не терпел излишнюю легкомысленность и глупость. С другой стороны, ему было невообразимо одиноко. И так хотелось поговорить с преданным другом, зная, что тот разделяет его взгляды и всё понимает.

Однажды философ Рэй всё-таки повстречал родственную душу. Выглядело так, будто его молитвы наконец-то услышали. Никогда прежде он и представить не мог, что найдёт кита с такими же независимыми взглядами. Её звали Нинель, и она обожала придумывать разные фантастические истории. Рэй влюбился без памяти — сначала в эти причудливые сюжеты, а потом и в неё саму.

— Я буду любить тебя вечно. Следующую осень, весну и ещё много-много лет и зим… Я буду любить тебя, Нинель.

Говорят, он даже начал писать стихи. Так их и называли: парочка словоблудцев. Одна была писательницей-сказочницей, а другой — поэтом. Сложно представить двух других китов, которые бы так прекрасно дополняли и понимали друг друга. Рэй и Нинель стали примером для многих семейных пар. Но в то же время некоторые киты завидовали безукоризненно чистому, ничем не запятнанному чувству, объединявшему их мелодичные сердца. Кое-кто даже позволял себе злословить о них. Все знали, что Нинель —