специалиста: то он на бессонницу жалуется, то оговорочки у него с намеками на то, что он орчанок сношал… Тут стоит призадуматься!

Во-вторых, в качестве еще одного консультанта у нас тут присутствовала попаданка. Ее звали Алиса, она была светлой волшебницей, пай-девочкой, воздушным созданием и явным романтическим интересом Клавдия. Он так и увивался вокруг нее в перерывах между мрачным восседанием в углу: то табуреточку отодвинет, то водички предложит, то к ее руке невзначай прикоснется… Просто ужас что такое. Это даже хуже, чем урук и эльфийка! Темный балбес и светлая пигалица — какой дурацкий водевиль!

А еще — она знала, что мы с ней одного поля ягоды. По крайней мере, иначе за каким хреном пай-девочка, тоненькая, как тростиночка, с беленькими волосиками и стрижкой под мальчика, который стрижен под девочку, обожгла меня невинным взглядом, здороваясь, и произнесла в сторону, как будто ни к кому не обращаясь:

— Люди постоянно спрашивают меня, знаю ли я Бабая Сархана…

Сначала я не врубился, а потом как врубился! И сразу ляпнул:

— Еще бы они не спрашивали! Первое правило Орды — всем и каждому рассказывать про Орду. Не подскажете, а как было имя того парня? — всякий раз, когда я встречал кого-то из наших, например — Тиля или Слонопотама, меня аж до мурашек пробирало. — Который помер.

— Его имя — Роберт Полсон! — глянув на меня своими голубыми-преголубыми глазами цвета самого холодного льда, ответила волшебница по имени Алиса и по фамилии Селезнева. Если это не псевдоним, то я — воспитанница Смольного и института благородных девиц.

Клавдий все это время пялился на нас, как сыч из дупла, пучил свои черные очи, хмурился, жевал губами, но ничего не говорил. Стеснялся царевича, наверное. Хотя злился и ревновал страшно!

Еще здесь присутствовал кудрявый комбриг Брегалад Ронья — хороший мальчик, замеченный в необузданном пьянстве, разврате, тяге к насилию и болезненном инфантилизме. Он привез запасы природных медикаментов лично, и теперь несколько отстраненно жевал в углу стебелек какого-то растения и поглядывал на меня.

За секретаря, начштаба и оргтехнику у нас работал, конечно, Латиф. Робокоп-Главбух здорово освоился, вкалывал, как черт, и вообще — выполнял функции голосового помощника. Ну, и волноваться, что он предаст, не приходилось — по понятным причинам. Писюн-то его до сих пор в заложниках у Федора Иоанновича находился!

Генералы — князь Вяземский и глава местной пограничной стражи генерал Панкратов (из земских, простолюдин, но явно — настоящий вояка, надежный, как скала) терпели нас из последних сил. Не привыкли они к такому обществу. Мол, форму нормальную не носят, строем не ходят, ведут себя развязно и не вполне прилично… Эти седые ветераны очень красноречиво переглядывались, и у них едва ли пар из ушей не шел в ходе наших докладов о текущем положении дел на вверенном ЧВК «Орда» и Бригаде легкой пехоты участке границы.

В общем, учитывая эпатажность собравшейся публики, прозвучавшее в финале совещания из уст царевича предложение прозвучало не так уж и безумно:

— Я хочу, Бабай, чтобы ты погасил Инферно.

Я не выдержал и заржал в голос. Нет, не потому, что я не мог! Я мог. Наверное. Опыт был. Проклятый старый дом я по камешкам разобрал в принципе, и тут должно было получиться… Вопрос был в другом: я никак не смог бы обойтись в этом деле без двух важных составляющих.

— Мне нужен охренительный запас маны, просто чудовищный, и средство для эвакуации ничем не хуже… — я хотел сказать «орлов Манве», а потом захлопнул пасть. — Так, стоп!

Получается — я действительно мог это сделать! У меня была Эсси — а рядом с ней я творил всякую дичь с большим воодушевлением, потому как она в меня верила больше всех. И, гипотетически, у меня был Грифон. Который ничем не хуже сраных орлов Манве!

— Теоретически… Теоретически я могу представить себе, как можно подойти к решению этого вопроса и не сдохнуть при этом, — вынужден был признать я.

Царевич Василий смотрел на меня с большим интересом, остальные, кроме Латифа — скептически. Латиф стоял в углу закатив глаза и пустив струйку слюны из уголка рта: его башка капитально была загружена какими-то расчетами, не удивлюсь, если он, пользуясь минуткой, прокручивает ордынские бабки в очередной околозаконной схеме… Да и черт с ним!

— То есть, в ваших силах стереть с лица земли самую обширную европейскую Хтонь, ваше превосходительство? — князь Вяземский даже «превосходительством» меня повеличал и привстал со своей табуретки. — Это возможно на практике? Вы уже делали нечто подобное? Какие сроки и средства вам нужны?

— Могу, возможно, делал, — ответил я. — Вон, спросите у его высочества, что на Маяке происходило. И у некоего Риковича из Сыскного приказа — как я одну Хтонь размотал. Но есть проблема. В первый раз я чуть не подох, а во второй — Хтонь была намного меньше. Сами понимаете — подыхать у меня нет никакого желания.

— Я повторю свой вопрос, — Вяземский поиграл желваками. — Какие ресурсы вам понадобятся?

— Ресурсы? — грозно пучить глаза и шевелить челюстями я тоже умел прекрасно. — Мне нужна будет вся вера, которая у вас найдется. Отсыплете мне веры, товарищ генерал?

Вот же гадство! Вот это я ляпнул, так ляпнул! Ну, какой, в сраку, товарищ? Алиса Селезнева — она разулыбалась и вся засияла, а Вяземский — он так громко встал, что едва стол не опрокинул, а табуретка — она на земляной пол палатки рухнула.

— Ну, знаете! Это цирк какой-то и профанация! Ваше Высочество, я отказываюсь… — определенно, я мог понять командующего, в конце концов, с его точки зрения я был