— Что вы, госпожа, это же не запрещено!..

— Мэри, ты молодая красивая девушка… — Фрида покачала головой, отбросив книгу. — Зачем?

— Хочу своего демона. — Мэри зябко поёжилась, хотя в комнате было довольно тепло. — Вот у вас, наверное, демон есть…

— Мэри!

— Простите, мэм.

— Скажешь что-нибудь подобное при других, отрежу тебе язык, — совершенно серьёзно пригрозила Фрида.

— Не скажу, госпожа. — Мэри вытерла руки о передник — халат она уже сняла и успела переодеться. — Всё равно мне никто не поверит, — совсем тихо закончила камеристка.

— Вот именно, — Фрида встала. От полной ванны приглашающе исходил пар. — Представь, как тяжело тебе будет найти нормального мужа немой. Или нормальную работу.

— Работу — не тяжело… Да и мужа тоже…

— Правда? — Фрида с намёком посмотрела на камеристку. — Хочешь, чтобы я облегчила тебе жизнь уже сейчас? Я вдруг подумала, что немая камеристка — идеал, который мне как раз очень нужен…

— Простите, мэм. Я буду молчать, как рыба. Как всегда, — перебила Мэри, конечно, ни на грамм Фриде не поверив. «Вот и будь после этого доброй хозяйкой», — со вздохом подумала та.

Мэри тем временем присев, добавила:

— Вам что-нибудь ещё нужно?

— Горячий шоколад.

— Сию минуту, мэм.

— И найди мою тетрадь с записями уроков. Она где-то на письменном столе. — Садиться за работу сейчас же совершенно не хотелось, но завтра в школе полувыходной, значит, занятия сократят, а послеобеденные уроки перенесут на одиннадцать утра. А Фриде хотелось бы поспать подольше и не встречать зарю за планами уроков.

Мэри ушла, дверь за ней со стуком закрылась, и в комнате наступила относительная тишина. В открытые окна, кружась, залетали мотыльки, а вместе с ними — шум и смех празднующей деревни. Но всё это легко «перекрикивали» сверчки.

Фрида погасила газовую лампу. Огонь в камине тихонько догорал, сумерки в комнате сгустились. В сине-сиреневом сумраке, словно живые, задвигались тени. Глядя на самую тёмную из них — её тень, — Фрида медленно расстегнула броши. Платье с лёгким шорохом стекло к её ногам, и Фрида, зажмурившись, на мгновение вспомнила, как это было… почти так же… той ночью. И как потом горячие руки легли ей на плечи, а голос, приятный мужской голос звал её по имени.

Не открывая глаз, Фрида провела рукой по груди и ниже, к животу. Замерла. На какое-то мгновение ей показалось, что от живота исходит жар чужой магии. Но всего лишь на мгновение.

Между той ночью и возвращением Фриды домой прошло две недели — не так-то просто вернуться из страны фейри, даже если они сами тебя отпустили. Две недели, а как будто только вчера… «Я бы уже знала, будь я беременна, — подумала Фрида и тряхнула головой. — Всё эта старуха со своей болтовнёй». Как именно она бы узнала, Фрида на самом деле понятия не имела, но задумываться она не стала. Зачем беспокоиться о том, что ещё не случилось и неизвестно, случится ли? Глупо.

Платье Фрида по привычке отправила в огонь — и оно сгорело, как сгорел бы цветок: мгновенно съёжилось, почернело и тут же рассыпалось пеплом. А броши превратились в бабочек, ярких, алых с фиолетовым, бабочек. Вспорхнув, они исчезли за окном.

Фрида проводила их взглядом, потом потёрла концы пояса друг о друга и шепнула:

— Тебя я тоже отпускаю.

Пояс в руках потяжелел — и соскользнул на пол.

— Ты мне только домашних не распугай, — попросила Фрида громадную гадюку, и та, качнув головой, тоже поползла к окну. Тихонечко.

Не обращая на неё внимания, Фрида прошла к зеркалу на столе и из резной, украшенной янтарём, шкатулки достала марлевый мешочек с твёрдым маслом для ванны. Вернее, смесью масел: мандарина, лаванды, сандала, с добавлением зёрен овса, лепестком розы и сушёных ягод чёрной бузины. Масло для ванны Фрида делала сама, как и почти всю свою косметику. И для матери, и для сестёр тоже. Даже Мэри кое-что перепадало. Здесь Фрида позволяла себе немножко «поведьмачить»: всего-то приготовить по старинным рецептам правильно собранные травы или качественные масла, которые, правда, пришлось поискать, порыскать чуть не по всей империи. Но оно того стоило.

В воде от мешочка почти сразу пошла душистая пена — Фрида любила пену и всегда добавляла кусочек мыльного корня в свои масла. А мешочком с разбухшим овсом, ягодами и лепестками было приятно натирать кожу — она потом становилась восхитительно нежной и сладко пахла. То, что нужно после двухнедельной дороги домой. Тем более — Фрида отсчитала — завтра крайний срок, когда у неё должны были начаться месячные кровотечения, а с ними вот так запросто в ванне не поваляешься. И так что-то они на этот раз задержались на пару дней. Но это бывает из-за вуали между мирами. Первое время, приближаясь к ней, Фрида вообще теряла сознание. Сейчас стала выносливее, но иногда вуаль, граница, искрящаяся от магии, так что увидел бы и обычный человек, всё ещё отражалась на её здоровье.

Фрида откинула голову — затылок больно упёрся в край ванны. И на мгновение закрыла глаза…

— Ваш шоколад, мэм.

Фрида потянула носом и действительно почувствовала сладковатый аромат.

— Спасибо, Мэри. Поставь на столик.

— Да, мэм. И ваша тетрадь.

— Давай её сюда. — Фрида вытерла руку о заранее приготовленное полотенце.

— Может быть, вам лампу зажечь, госпожа?

Фрида откинула голову, уселась поудобнее, аккуратно, чтобы не намочить страницы. Свет от огня в камине вполне позволял читать.

— Нет, спасибо. И можешь идти. Только пришли через час кого-нибудь, пусть уберут ванну.

— Да, мэм. Спокойной ночи, мэм.

— Спокойной ночи, Мэри.

Фрида ещё немного понежилась, читая. Потом промыла волосы — ромашка, зверобой, желтки куриных яиц и морская соль всё с тем же мыльным корнем. За это время вода успела порядком остыть, и вставала Фрида без сожаления. Она завернулась в полотенце и, когда — ровно через час — в комнату тихонько постучались горничные, Фрида уже сидела на пуфике у зеркала, водя черепаховым гребнем по мокрым, свивающимся в кольца волосам.

Ванну унесли, и Фрида с облегчением вздохнула. Всё. Теперь она до завтра одна, можно расслабиться.

Гуляние в деревне потихоньку стихало. Фрида ещё немного поработала, подправив планы уроков. Потом, зевая, под «песню» сверчков перебралась на кровать. Спать хотелось невыносимо.

Огонь в камине почти догорел и давал лишь немного света — но в комнату заглядывала луна, и от её серебристого света было почти так же светло, как и с лампой. Недавно в таком же неверном свете… Фрида вздохнула и прогнала глупые мысли. Однако впервые в жизни ей не