этот магазин из бизнеса, что, вероятно, было для магазина даже к лучшему. Свежий старт для "Фрешвей", скорее всего был единственным способом спасти его от самого же себя.

* * *

- Привет, Мила!

Антонио одарил ее широкой улыбкой и помахал по мере приближения к главным часам с перерыва. Он не побеспокоился по поводу того, чтобы снять свой мясницкий халат и выглядел, как доктор или художник. В каком-то смысле, такой вид ему соответствовал. Этот парень был настоящим художником, когда прикасался к своему тесаку. Она бы отрезала себе пальцы, если бы попробовала работать также быстро как он. Несмотря на то, что он уже был на пороге пятидесяти, он возможно был самым физически подтянутым сотрудником во всем "Фрешвее". Он даже играл в какой-то взрослой городской лиге, которая включала в себя игру в соккер (который он называл "футбол"), бейсбол и теннис. Миле нравился его акцент. Он придавал всему, что он говорил, очаровательный цветочный оттенок.

- Привет, Антонио.

- Слышал, что наш главный, вызывает остальных в офис, так? – oн остановился у стойки с выпечкой, где стояла она. - Мы же не закрываемся, так ведь?

- Нет. Он просто сообщает о том, что мы все должны будем помочь ему завтра ночью, после смены.

Антонио прошелся обеими ладонями через его густые, черные волосы, изобразив на лице встревоженность.

- Но, мне ведь надо на следующий день с утра выходить.

- Может Тод освободит тебя, - сказала она, не веря сама в это.

Мила внимательно осмотрела Дарлу, когда та покинула офис Тода, и если он не давал шанса даже беременной, у Антонио шанса и подавно не было.

- Ese chupa vergas[6], – пробормотал он, тряся своей головой.

Она не знала, что это значит, и, вероятно и не должна была выяснять. Он потянулся к карманам халата, где он держал тесаки и ножи, и свел брови, поняв, что они пустые. Правила перерыва.

– Ты по прежнему ходишь на свои уроки, да?

- Ага. Хотела бы я на лето на каникулы уйти, но я смогу получить бакалавра в следующем году, если не буду пропускать семестры.

- Какое направление?

- Образование.

- А, да. Ты хочешь учить.

- Ага, начальные классы, – oна улыбнулась. – Добраться до них, пока они не потерялись.

- Мне кажется, у тебя получится, - oн помахал. - Я покурить. Увидимся.

- Пока.

Мила убедилась, что Фентон нигде не шатался в поле зрения, затем выгнула спину, упершись в нее руками и растянувшись. Работа за стойкой пекаря не должна приводить к таким неудобствам и боли, но проблемы со спиной чумой преследовали всех женщин в ее роду. Она планировала, что будет самой первой среди них, кто что-нибудь по этому поводу предпримет, например уменьшит грудь, чтобы хоть как-то спасти спину.

Она потеребила крестик между большим и указательным пальцами, что ее всегда успокаивало, собирало ее. Она хотела почувствовать крестик кожей, перед тем как надеть пластиковые перчатки и приступить к тесту.

Тод и Кайл выбили ее из колеи ударами неожиданности. Время для выхода в ночь не могло быть еще хуже. Она планировала отправиться на миссию утешения завтра вечером, в доме Бекки Фостер, члена церковной группы, которая не вернулась домой прошлой ночью. Она не могла представить, через что проходит сейчас ее семья, но коллективный молебен должен был помочь. Бекка могла быть немного резкой - даже совершенно несносной - и всегда переусердствовала в перспективе проклятия для любого неверующего, но она и ее семья появлялись в церкви каждое воскресение и любили Господа.

Милу удивило, что Бекка в принципе могла отправиться куда-то, где в названии присутствует слово "Дьявол", но в "Дьявольской Пище" были низкие цены, а Бекка обожала держать на счету каждый пени. Тарелка для пожертвований ничуть не тяжелела после того, как она опускалась на скамью Фостеров. Хотя, это было между ними и богом.

Мила хотела пораньше отправиться, чтобы сопровождать церковную группу к дому Бекки, но теперь ей не только придётся полную смену отработать завтра, ей еще придется в ночь выйти. Сегодня она будет тоже недоступна допоздна, чтобы заскочить, так как ей нужно будет изучить второй том Биологии, если она в принципе будет в состоянии сосредоточиться. Разговор с Кайлом не способствовал этому. В последнее время мысли в принципе выводили ее на очень неприятный путь. Вера научила ее, что жизнь не становиться гладкой сразу после того, как ты познаешь план Господне, это только дает понимание того, что ты сможешь выдержать любые испытания. Скорее всего, вот что это и было.

Мила любила Кайла, и думала, что он тоже любит ее, но он не пытался это доказать, проявив выдержку, дождавшись секса после свадьбы. Она прощала Кайлу его неопределенное отношение к религии и отсутствие амбиций, но он не шел ей навстречу. Он не мог принять той святости, которую она вкладывала в свою непорочность, и то, что она полагала, что удовлетворение его нужд рукой, либо ртом, она тоже считает посягательством на непорочность. Он также, по всей видимости, не понимал, что и ей нелегко. Мила не была асексуальна, очень далеко не была. Она была человеком, периодически тоже подверженная желаниям, как любой, она не гнушалась держать душ между ног до тех пор, пока блаженная теплота не разойдется по всему ее телу. Хотя она и пыталась не поддаваться этим позывам, чтобы сберечь себя для всех наслаждений, которые она получит в награду за свое терпение.

Хотя это и было непросто. Она сохраняла связь с Кайлом, в надежде в какой-нибудь день подарить себя ему, но он бросил ее, когда она твердо заявила об их добрачном воздержании. И она не собиралась менять своего мнения в ближайшие пару месяцев, и неважно насколько хороши были его руки и губы на ее грудях. Ее отказы он называл "средневековьем", а также говорил другие обидные вещи в их последнюю ночь. Она должна была найти другую работу и избавить их обоих от страдания, связанного с тем, что они видят друг друга, но она была слаба и надеялась, что он может передумает.

Несмотря на то, что нахождение на этой работе вдвоём не действовало на пользу никому из них. Для блага обоих, Мила должна была найти в себе силы и уйти. Она просто надеялась, что будет готова в назначенный час.

Фентон подкатил ведро со шваброй к стойке, где стояла