платьем и тряхнув светлыми кудрями. Это Людовик. Неуклюжий супруг с хрупким здоровьем, которого ей бывает сложно понять. Союз их, как и все браки великих мира сего, прежде всего политический, но король, хотя и не любит, испытывает к ней уважение.

Глядя ей прямо в глаза, Людовик, кажется, догадывается, что мучит его супругу.

– У вас все еще нет новостей от госпожи Бонасье?

Королева не может признаться, что не это заботит ее. Она грациозно качает головой.

– Да, я беспокоюсь за нее, – подтверждает она и добавляет: – Но мое сердце болит за вас. Ведь вы чуть не погибли. Человек, кому вы вверили свою жизнь, не тот, за кого себя выдает.

Она произнесла эти фразы на одном дыхании. Слова, так давно тяготившие ее.

Намек очевиден, и Людовик XIII не ошибается. Задетый за живое, он отвечает:

– Поверить не могу, что вы подозреваете кардинала Ришелье в измене родине, сударыня.

Анна Австрийская не может ему признаться, что Ришелье пытался опорочить ее, послав Миледи выкрасть подвески у герцога Бекингемского.

Несколько секунд король и королева пристально смотрят друг другу в глаза. Между ними столько невысказанного, что никто из них никогда не сможет говорить откровенно.

– Опасайтесь всех, – советует Анна Австрийская.

– Даже вас? – без обиняков спрашивает Людовик.

Помолчав, Анна произносит:

– Если это вас защитит.

В дверь их комнаты стучат. Появляется лакей. Звучным голосом он объявляет имя посетителя:

– Господин брат короля!

Входит Гастон Орлеанский. Он сияет. Уже несколько месяцев он лелеет мечту о войне, и наконец его заветное желание будет исполнено. Он горделиво щеголяет блестящими доспехами, в которые облачен с ног до головы.

– Посмотрите‑ка на это чудо, – хвалится он своим мерцающим нагрудником, смахивая со лба длинный чуб.

Он явно переживает лучшие минуты своей жизни. Он готов направить свои войска на осаду Ля-Рошели. Точно одно: столько восторга он не испытывал даже в день своей свадьбы. Анна подавляет раздражение, а Людовик поддается ребяческой радости:

– Ты так похож на нашего отца.

– Я так горд, что ты доверил мне командование, – признается Гастон. – Я с трудом дождался…

Он поворачивается к королеве и коротко приветствует ее:

– Сударыня… Сегодня вечером меня уже здесь не будет.

Людовик XIII с нежностью смотрит на него. Хотя Гастон давно вырос, он остается его младшим братом, которого он защищал, когда они были детьми.

– Обещай мне быть осторожным. Каждый день, – ласково говорит он ему.

– Обещаю, – заверяет Гастон и тут же принимает театральную позу, пылко смотря на брата. – А еще я обещаю восстановить твою власть – кнутом или пряником.

Людовик XIII, чуть улыбаясь, качает головой:

– Ну иди. Иди к войскам, пока я не передумал.

Гастона Орлеанского долго упрашивать не надо. Он покидает дворец упругим шагом и спешит навстречу судьбе, о которой он всегда мечтал.

Глава VII

На опушке леса солдаты разбивают палаточный лагерь. Флаги с изображением королевского герба развеваются на ветру. Д’Артаньян и три мушкетера снова вместе. Хотя они предпочли бы более благоприятные обстоятельства.

Во время трапезы д’Артаньян оживлен. Он рассказывает друзьям подробности его авантюр.

– Я вам говорю: Шале похитил Констанцию! – с горячностью убеждает юноша. – Он скажет мне, где она. Или я убью его!

Мушкетеры озадачены. Атос пристально смотрит на него потухшим взглядом. Портос, как и всякий раз, когда он смущен, теребит бороду. Арамис играет со своими многочисленными подвесками и перебирает пальцами, увешанными кольцами. Он первым пытается остудить пыл молодого гасконца:

– Успокойся. Шале – не обычный солдат.

– Да, он предатель! – заводится д’Артаньян. – А я‑то думал, что мушкетеры никого не боятся.

Портос смотрит на вещи здраво:

– Четыре тысячи солдат под его командованием, – констатирует он.

Одно лишь это число способно испугать кого годно. Голубые глаза Атоса встречаются с темными дерзкими глазами д’Артаньяна. Старший товарищ зрит в корень:

– Да, кстати… Все это ты знаешь от Миледи де Уинтер, так?

Д’Артаньян не в силах ему противоречить. Атос продолжает:

– От той, что по‑дружески стреляла в тебя и пыталась украсть подвески у Бекингема?

– Но ведь она была пленницей де Шале! – возмущается д’Артаньян. – Она приехала туда за этим, Атос!

И он выхватывает зашифрованное письмо, похищенное у шпионки, и трясет им, как трофеем. Послание содержит буквы и цифры, начертанные гусиным пером на пергаменте.

– Тебе удалось расшифровать это сообщение? – спрашивает его Арамис.

Снова растерявшись, д’Артаньян бормочет:

– Нет, но…

– Тогда откуда ты знаешь, кого оно обвиняет? – забивает гвоздь самый ироничный из них.

На этот раз у д’Артаньяна нет ответа. Он мрачно смотрит на Арамиса. Атос его предупреждает:

– Осторожно, д’Артаньян. Эта женщина тебя обворожила… Я достаточно услышал. Отнесу это письмо капитану де Тревилю.

Атос берет письмо и удаляется.

Д’Артаньян хотел было возразить, но передумал. В конце концов, почему бы нет? В одиночку у него не получится разгадать шифр. Но если другие, более образованные головы поразмыслят над этой тайной, может, у него появится шанс снова увидеть Констанцию?..

Его собственную голову как будто сковало тисками. Он оставляет Арамиса и Портоса и выходит на свежий воздух.

На лагерь уже опустилась ночь. Д’Артаньян слоняется между палатками. Правильно ли он поступил? Может, ему следовало все‑таки отправиться на поиски правды самостоятельно? Кто знает, какой опасности подвергается Констанция Бонасье в эти минуты? И жива ли еще она? Молодой человек очень устал, ему нужен отдых. Невзирая на все добрые намерения, его друзья не понимают, в каком аду мыслей он живет с тех пор, как пропала девушка.

Обойдя лагерь, д’Артаньян хочет лишь одного: забыться сном. Утро вечера мудренее. И кроме того, завтра начнется заваруха вокруг Ля-Рошели. Он не может пойти в бой, не выспавшись как следует. Юноша направляется на восток, туда, где оставлены его вещи. Он ныряет в полумрак своей палатки. И в тот миг, когда он отодвигает и закрывает за собой навес, кто‑то резко приставляет клинок к его горлу.

Он слышит позади голос Миледи, которая шепчет в темноте:

– Строите из себя саму невинность, а ночью обчищаете карманы молодых женщин?

Д’Артаньян, естественно, не готов к такой встрече. Не здесь. Не сейчас. Проникнуть в сердцевину гарнизона, полного солдат. Какая храбрость! Какое безумие!

Ему хотелось бы ответить ей. Неважно что. Что‑нибудь, чтобы выиграть немного времени. Миледи де Уинтер разубеждает его нажимом клинка, сдавливая ему горло.

– Где письмо? – спрашивает она.

– У меня его больше нет, – признается д’Артаньян.

Это чистая правда. Но более он ничего говорить не намерен.

Миледи вздыхает так глубоко, что гасконец чувствует ее горячее дыхание на своей шее. Он непроизвольно вздрагивает.

– Я больше вам не доверяю, – сожалеет она.

Она сильнее нажимает на клинок. Если так продолжится и дальше, она перережет ему горло и д’Артаньян умрет.

– Прекратите, прекратите! – волнуется он.

Хотя он и смел, мысль захлебнуться собственной кровью совсем его не прельщает.

– Где письмо? – повторяет Миледи.

Д’Артаньян настаивает на своем:

– Говорю вам: у меня его больше нет.

Внезапно ему удается ухватиться за тонкое запястье своей противницы. С грубой мужской силой бороться она уже не может. Д’Артаньян опрокидывает ее назад. Они