хитрость, так как словам Корха верил больше, чем россказням Акацеля, и внезапное исчезновение старика сразу после беседы со мной меня насторожило. Это все произошло неспроста, и мне позарез нужно было увидеться с целителем. Он явно не все успел мне рассказать, а я хотел узнать конец истории.

— Да, вы великий Нойлар и…

— В таком случае отведите меня к Корху!

В нашу беседу вмешался Параль:

— Боюсь, даже если вы и встретитесь с ним, то все равно не сможете поговорить: старик сейчас на стадии реабилитации, и его мозг борется с тенью.

Акацель почувствовал, что у меня осталось мало аргументов, и решил упрочить свой успех:

— Вы можете пока погулять по городу, узнать свою историю и историю здешних мест. Ваш верный слуга будет рад ввести вас в курс дела. Также он покажет вам ваши покои, где вы сможете отдохнуть. Вас станут охранять день и ночь, будьте уверены, вы здесь в полной безопасности.

На улице меня ждал молодой человек на вид двадцати — двадцати пяти лет, с короткими темными волосами. Он был высоким, крепким и на первый взгляд очень добродушным, совсем как Корх. Надеюсь, его это не погубит…

— Прекрасный день, господин Нойлар, не так ли? — Он встал на колени и опустил голову в знак готовности служить мне.

— Привет. Как тебя зовут?

— Я Генх, мастер меча и ученик школы превращения.

— Разве можно совмещать магию и владение оружием? Как по мне, чтобы преуспеть в том или ином деле, нужно в него полностью погрузиться.

— Вы правы, Нойлар, поэтому физически я полностью отдаюсь фехтованию, а разум мой поглощен превращениями. Боги дали человеку сильные руки и острый ум не для того, чтобы он использовал только один из этих даров.

— Ты очень умен для своих лет. Наверняка у тебя хороший доступ к знаниям. Сколько книг ты прочел в башне?

— Я не читаю книги, мой господин, я читаю то, что находится между строк.

— И что же находится между строк?

— Мудрость.

— Мудрость?

— Мудрость, оставленная автором. В книге могут быть тысячи страниц и десятки тысяч слов, но все они лишь оболочка.

Он правда был необычайно мудр, возможно, первое впечатление оказалось обманчивым и этому «молодому» человеку на самом деле было тоже под сотню лет, а молодость ему помогала сохранять магия. Мы гуляли по городу и я не уставал поражаться тому, как здесь было устроено: никакой техники, никакой бумажной валюты — все расплачивались золотом, серебром или же какими-то странными святящимися камнями. Город охраняли солдаты, одетые в белые доспехи, на их плащах были вышиты букеты белой сирени. А вот у Генха наряд был иной: он красовался в кожаных темно-коричневых доспехах, слева на поясе у него висел меч. В городе было множество фонтанов и цветущих садов. Мы как раз гуляли по одному такому саду, когда я решил больше узнать о стране, в которой оказался.

— Орден белой сирени был всего лишь башней, приютом для всех страждущих. Каждый приходящий сюда клялся служить Нойлару, впрочем, все жители наших земель и так были готовы отдать за вас жизнь. Но отдали в конце концов не жизнь, а свет. Поклявшись в верности, они отдавали свет своих душ и получали взамен частичку вашего благочестивого сияния, Нойлар. Но даже этой крошечной частички достаточно было для того, чтобы помочь людям жить, подарить им процветание, даровать силы и надежду. Раньше здесь, посреди полей и диких лесов, стояла одна лишь башня, а теперь, вы и сами видите, раскинулся прекрасный город. Всякий, кто приходит сюда бедняком в поисках приюта, находит здесь свое место в жизни.

— Что ты знаешь про Золотые луга?

— Золотые луга… Это своего рода тюрьма, только не для воров и насильников, а для душевнобольных.

— А откуда такое название?

— В дни вашего отсутствия много врагов пытались свергнуть власть Ордена. Так, однажды против нас выступило Братство тишины, они завладели разумами жителей города, и самые алчные с легкостью поддались им. Эти бедняги руками рыли землю день и ночь, без перерыва, приговаривая: «Здесь есть золото, много золота». Мастера врачевания решили в конце концов изолировать этих людей от других, дабы те им не навредили, и создали здание, в которое невозможно проникнуть при помощи магии. Даже сами великие мастера туда не заходят, ведь там их магия бессильна. Из-за этих ребят, и по сей день ищущих золото в лугах, «тюрьма» и получила такое название.

— Значит, Золотые луга — это некое здание в черте города?

— Да, мой Нойлар.

— Я хочу туда сходить.

— Но это невозможно, туда никого не пускают!

— Как ты только что верно сказал, я твой Нойлар и это мое требование. А еще ты сказал, что эти люди готовы отдать за меня жизнь. Так неужели они не впустят меня? Неужели встанут на моем пути? А может, они попробуют убить меня, если я войду?

— Боюсь, все не так просто…

— Все на самом деле очень просто! Ты проводишь меня к Золотым лугам и больше не произнесешь ни слова.

Генх тяжело вздохнул и повел меня на западную окраину города. Вскоре передо мной предстало двухэтажное здание без окон и дверей, самый настоящий каменный мешок.

— Что это такое? Как туда войти?

— Никак, мой господин, это я и пытался вам сказать. Здание устроено так, что только с помощью магии можно в него войти и только с ее помощью выйти.

— Но ты же сказал, что магия внутри не работает.

— Поэтому еще никому не удавалось покинуть Золотые луга, господин.

— Никому? Сколько же людей там томится?

— Тысяча… Или десять… Никто не знает точно, мой Нойлар.

— Но здание рассчитано максимум человек на двадцать!

— Глаза видят лишь то, что им показывают. Разум же улавливает истинную суть вещей. Вы смотрите на небо и видите синий цвет, но, когда облака закрывают его, вы же не говорите, что небо вдруг посерело. Нет, оно все такое же голубое, только прячется за облаками. Глазами вы этого не видите, но разумом понимаете.

— Что ты хочешь сказать?

— Мы видим лишь здание перед собой, но мы никогда не увидим то, что скрыто за его стенами. Его слова были мудры, а голос звучал очень убедительно, но мне позарез нужно было войти внутрь — мне нужен был Корх.

— Значит, ты говоришь, что разумом я вижу голубое небо?

— Верно, Нойлар.

— Значит, и дверь увижу.

— Что, простите?

Генх был поражен, я же смотрел на тюрьму и изо всех сил представлял, что впереди меня дверь. Наконец не глядя я нащупал