и о том, как его наконец выкорчевать. Во-вторых, понять, куда спрятаться днем, чтобы Акацель и его Орден меня не настигли. На самом деле мне было даже интересно, что со мной сделал бы хранитель. В обычную тюрьму он меня посадить не мог — горожане бы его совершенно точно не поняли, в Золотые луга тоже не заточить — я оттуда с легкостью выберусь. Убить разве что, но тоже вряд ли, ведь убить меня в этом мире было нельзя, я сам пробовал.

Рассвет был уже близко, и окружающие меня звери собрались уходить в небытие.

— Не выходи из леса, — напутствовал меня на прощание Веринг. — Здесь они просто люди, тут их магия бессильна.

Последние слова Веринга оставляли желать лучшего: каким именно образом я мог справиться с отрядом хорошо вооруженных воинов, я представить себе не мог. К тому же очень хотелось есть и пить. Местные разведчики отвели меня к ручью, рядом с которым обнаружилась поляна, поросшая земляникой. Что еще нужно для счастья? Свежий воздух, чистая вода и земляника. Пожалуй, это был мой лучший завтрак за всю жизнь. Однако радоваться мне пришлось недолго. Яркое солнце заслонили тучи. Ветер начал раскачивать кроны деревьев. Со стороны поля до меня донесся стук копыт. Это определенно была городская стража, ведомая узурпатором Акацелем. И тут я решил испытать удачу. Усевшись на ближайшем пеньке, я терпеливо ждал солдат. От входа в лес до места, где я расположился, было не более километра. Всадников оказалось немного, все они были на серых конях, в белых плащах и доспехах. Стражники решили взять меня в кольцо, чтобы не дать мне возможности сбежать. Когда дело было сделано, всадник с самой яркой, серебристой эмблемой сирени — у всех прочих сиреневая ветка была вышита белым — вышел вперед и проговорил:

— Нойлар, Акацель приказал нам доставить вас в город.

— Почему вы выполняете его приказы?

Вопрос был крайне неожиданным.

— Он хранитель Ордена белой сирени, а мы верные слуги Ордена и выполняем приказы хранителя.

— А я, по-вашему, кто?

— Вы Нойлар, хра… хранитель и создатель Ордена белой сирени.

— Значит, вы должны выполнять мои приказы, верно? — Я буквально слышал, как в их головах скрипят извилины, наконец-то хоть кто-то, помимо меня, тоже запутался в царящем вокруг хаосе. — Вы присягнули на верность Ордену, который я создал и поклялся хранить. Из-за таких, как вы, в Ордене сейчас верховодит узурпатор, не имевший ни единой причины называться хранителем. Он и его приспешники нарушают обеты и традиции, ввергают сердца мирных граждан в смуту, они уже даже вас, людей, давших клятву служить моему Ордену, обернули против меня самого.

Мой голос дрожал, но я старался выглядеть грозным.

— Прости, Нойлар. — Всадник, что вышел мне навстречу, спешился, его примеру последовали остальные. Тогда он достал меч и, встав на одно колено, вонзил его в землю. — Да здравствует великий Нойлар, единственный хранитель Ордена белой сирени! Прости за то, что пустили тень в свои сердца, позволь очистить их, служа тебе. Я воодушевился, как, впрочем, и солдаты.

Отлично, днем меня будет защищать городская стража. Ночью же я заручился покровительством лесных жителей. Осталось выяснить, что делать дальше. Веринг не успел толком рассказать о том, в чем же корень всех проблем и как можно переломить ситуацию, а значит, нужно было терпеливо дожидаться ночи. Спустя примерно час мы разожгли костер и угощались жареным мясом. Еж-разведчик навел нас на настоящего зайца, так что я не буду мучиться мыслями, не съели ли мы ненароком одного из моих помощников. Я познакомился с начальником городской стражи Гардом, который оказался хорошим человеком. Я расспросил его про город, про то, чем он дышит и как живет.

— В нашем городе живет сто тысяч человек, из них в городской страже служат пять тысяч. Каждый житель имеет всего в достатке. От денег мы давно отказались и теперь просто обмениваемся товарами. Когда мы отказывались от денег, то отринули часть своей души, алчной, скупой и жадной, а взамен получили свободу и частицу твоего света, Нойлар.

— Но я видел рынок и видел, как жители отдавали за покупки золотые монеты и камни. Это разве не деньги?

— Золото, серебро и лунный камень — это не деньги… Вернее, для нас не деньги, а купцы с радостью меняют на них все, что у них есть.

— А куда уходят деньги, которые вы отдаете?

— Нам не важно, пусть хоть Орден их себе оставляет. Мы свободны от них полностью и не поддадимся их соблазну.

— Громкие речи, хотя и мудрые.

— Нойлар, в городе уже много кто сомневается в Ордене. Твое появление воодушевило нас, мы готовы идти за тобой, только скажи!

— Что же волнует горожан?

— Орден больше не берет учеников, а всех стариков отправляют на Золотые луга. Всех, кто говорит про жертву Нойлара, не так, как велит хранитель, отправляют в тюрьму. Но сила и власть Ордена велики, и никто, кроме тебя, не сможет противостоять хранителю и его приспешникам. Мне показалось, что я наконец понял если не все, то хоть что-то. Первое: Акацель, помимо того, что узурпировал власть в Ордене, еще и правил, как тиран, городом. Второе: мне нужно его свергнуть и вернуть людям свободу, ту самую свободу, за которую они заплатили высокую цену. И третье: чтобы суметь противостоять Ордену, мне нужно пробудиться. Надеюсь, Веринг мне поможет в этом.

— Нойлар, время близится к закату, нам нужно возвращаться, иначе за нами отправят еще отряд. Но боюсь, что этих стражников они заколдуют и те уже не покорятся тебе.

— Тогда нужно поступить по-хитрому. Гард, ты и твои воины отправляйтесь в город и доложите, что обыскали весь лес, но меня не нашли. Затем собери отряд из тех, кто готов идти за мной, желает дать отпор прогнившей насквозь верхушке Ордена и восстановить его честное имя. Будь осторожен, я уверен, что хотя бы один из солдат, но донесет на тебя Акацелю, поэтому действовать нужно быстро.

— Я постараюсь быть максимально осторожным.

Мы попрощались, и спустя две минуты солдаты уже скакали в сторону города. Что ж, мне оставалось только дождаться ночи…

В лесу много красивых мест, неподалеку я даже нашел озеро. Песчаный берег, голос неизвестной мне птицы, треск сверчков и кваканье лягушек… Все это напоминало мне походы на рыбалку дома. И вновь память проблесками возвращалась ко мне, но опять я не мог вспомнить своего имени. Солнце уже село, и над озером сгущался туман. Больше всего меня удивило отсутствие комаров. Я всматривался в воду