две дырки для глаз, и ты уже корова. Вперёд, мой дорогой!

– Я тут нашёл старую вешалку, – сообщил поросёнок, вылезая из кучи старой соломы. – Взгляните: если отрезать здесь и подпилить там, а сюда приклеить и немного подогнать, выйдет прекрасная пара рогов! Правда, еды в этом сарае никакой нет, а я уже проголодался.

Совсем немного времени потребовалось, чтобы Заг стал неузнаваемым. На голове его красовался странный парик из старой льняной пряжи и кривые рога, на слегка потёртой шкуре проступали блестящие чёрные пятна, а в качестве вымени к животу было привязано железное помятое ведро, перекрашенное в розовый цвет.

– Ты великолепен! – сказала Симонна, отступив немного в сторону, чтобы полюбоваться своим произведением.

– Это очевидно, – поддержал её Гектор, – ты самая прекрасная корова из всех коров! Поверь мне, свет видывал немало отличных коров, но таких, как ты, – никогда!

– Нам остаётся только вернуться в деревню, и ты убедишься, как все люди тебя полюбят. Все любят коров, но такая корова, как ты, будет иметь сумасшедший успех!

Не прошло и получаса, как Заг снова появился в деревне. Гектор и Симонна спрятались под одеялом на спине дракона-коровы.

– Прекрати шевелиться, – зашептала Симонна Гектору, – нас могут заметить.

– Я и не двигаюсь! Просто у меня урчит в животе. Есть хочу.

Базарный день подходил к концу. Террасы харчевен, разбросанных вокруг рыночной площади, были полны людьми. Там пели, смеялись, тарелки пирующих были уже почти пусты, но стаканы ещё полны вина.

– Это ещё что такое?! – вдруг воскликнула одна из женщин.

– Похоже на корову, – отозвался один из мужчин, встал и подошёл к Загу. – Да, похоже на корову, но пахнет одновременно лошадью, собакой, свиньёй, курицей, старьём и даже немного луком.

– Неправда, ничем я не пахну, – зашептал Гектор и громко засопел.

– Замолчи! – оборвала его Симонна.

– Всё-таки как-то странно она выглядит, эта корова, – продолжал мужчина.

– Могу поспорить, что она голодная, – вмешалась в разговор маленькая девочка и подошла к Загу, держа в одной руке большой пучок травы, а в другой блестящее красное яблоко. – Держи, моя хорошая, это тебе. Тебе понравится. – И она сунула пучок травы под нос дракону-корове.

– Не она одна тут голодна, – вздохнул Гектор.

Однако тыкать травой в нос Загу было не лучшим решением.

Сначала он изо всех сил старался не дышать, думать о чём-то другом, ни на что не реагировать. Потом начал потеть и краснеть под своим одеялом, зная одно: дышать нельзя.

– Что происходит? – заволновалась курица.

– Всё в порядке? – забеспокоился кабанчик.

Заг сдерживался изо всех сил, он сопротивлялся как мог, но… больше не дышать не было сил, и он с шумом втянул в себя воздух.

– Ааааааааааа… Аааааааа… Ааааапчхи!

Дракон чихнул так сильно, что из носа у него вырвались три вспышки пламени, а одеяло слетело куда-то назад.

– Ооооо! – закричали селяне, обнаружив на месте коровы дракона с париком на голове и курицей и кабанчиком на спине.

– Прошу прощения, но у меня аллергия… сенная лихорадка… – захныкал Заг, обернувшись к своим друзьям.

– Дра… Драдра… Драдрадра… – пробормотала девочка, всё еще держа в руках пучок подпалённой травы и печёное яблоко.

– Дра… Драдра… Драдрадра… – вопили селяне, разбегаясь кто куда.

– Нет, я же ко… не коко… не кокоро… Апппчхи! Корова! Не убегайте, не бойтесь! – жалостно просил Заг.

– Не стоит здесь надолго задерживаться, – решительно заметил Гектор, подошёл к девочке и выхватил у неё из рук печёное яблоко.

– Аааааа… ааааааааапчхи! – ещё раз чихнул Заг, и на этот раз так сильно, что взлетел в воздух и исчез в небе, оставляя за собой длинную полосу дыма и унося на спине ворчащую курицу и занятого едой кабанчика.

– Аааааа… ааааааааапчхи! – в последний раз услышали селяне грохот, донёсшийся издалека сквозь тучи.

На этом всё было кончено. Заг, Гектор и Симонна исчезли из виду.

Глава 6

Ночь мечты

Заг кое-как приземлился, подняв в воздух огромное облако пыли, прямо перед тем сараем, в котором ещё недавно его переодевали в корову. Совершив три прыжка и два кульбита, он наконец растянулся на спине, сложив руки на груди. Нет, он не умер, всё было ещё хуже: ему больше не хотелось жить.

Симонну отбросило чуть дальше. Курица была рассержена. Поднявшись, она подошла к самому носу дракона, который продолжал слегка дымиться, и, не скрывая своего гнева, произнесла:

– Вот что, дорогуша, тебе следовало бы быть поаккуратнее, когда ты приземляешься с пассажирами на борту! Потому что то, что ты тут устроил, это полное безобразие! У меня три пера сломано, а гребешок вообще свёрнут набок.

Но Заг ничего не ответил. Он добрёл до сарая, схватил свою плюшевую козу и свернулся в клубок, как куча старого сена.

– Я хочу домой, – захныкал он. – Лучше уж пусть король Отон мучает меня каждый день, чем так жить. Хочу заснуть и не просыпаться до конца жизни.

Громадные слёзы текли по его щекам и, падая в пыль, блестели, словно жемчужины.

– Можно мне с тобой? – спросил Гектор. – Я тоже хочу домой, но дома у меня больше нет, поэтому я бы пожил у тебя. Возьмёшь меня к себе?

– Да, конечно, если хочешь, возьму, – всхлипывал дракон. – Вернёмся вместе.

– Ну-ну, давайте! Проваливайте! – откликнулась Симонна. – Раз-два, крылья в руки и катись! Ночью лети, как сова. Тем лучше! Таких драконов, как ты, больше нет, и теперь я понимаю почему! Из тебя и свинья никакая, и корова негодная, а как дракон ты вообще ничтожество. Убирайся! Попутного ветра!

– Вообще-то я не могу, – сообщил Заг, выпрямляясь.

– А ну-ка прекрати хныкать. Чего ты не можешь? – ещё больше сердилась курица.

– Не могу вернуться домой, ничего больше не могу, не могу летать.

Заг повернулся и показал свои крылья. Они совершенно почернели и были искорёжены.

– Чёрт возьми! Это объясняет, почему у нас вышла такая жёсткая посадка. Бедолага, как это ты ухитрился?! – воскликнула курица.

– Чихнул на лету, вот пламя и вырвалось, плюс порыв ветра, и готово: обжёг крылья, а дальше и приземление хуже некуда, и переломы… Теперь я даже не дракон. Я слизняк.

– Надо что-то делать! – серьёзно сказала Симонна и отвела Гектора в сторону.

– Ужин? – предложил кабанчик.

– Что-то сделать для Зага, тупица! А ты ни о чём и думать не способен, кроме как о еде?

– Да и да!

– Что да и да? – с раздражением переспросила курица.

– Да, надо что-то делать, и да, я думаю