мертвецов, а затем приходить и поминать их? Я делал так неоднократно, но разве это не чистейшая и не очевидная глупость? Кладбище — ещё один повод выпить для людей, зависимых от алкоголя, а также культ смерти и большой бизнес. Христиане скажут, что кости нужны, чтобы воскреснуть в теле во время второго пришествия Господа; Иезекииль видел поле с костями, которые потом обросли плотью, а после призванный дух оживил тела… Зачем унижать Бога, если Он есть? Всевышний сможет воскресить только из остатков? А если христианин случайно упадёт или кто-то его сбросит в котёл с расплавленными металлами? Тогда всевидящий и всеблагой Бог окажется слабаком или Его рабу не повезёт? В Библии говорится и о том, что воскреснут праведные и неправедные в час последнего суда, значит, индуисты и буддисты, как язычники и грешники, предстанут перед Богом, хотя они частенько сжигают мертвецов. То есть Всевышний всё-таки всемогущ? Тогда зачем нужны кости, на всякий случай? Кладбище — мерзость; землю можно разумно использовать, а родных и друзей держать в сердце…

Я с большим трудом остановил кипение мозга и пошёл на выход. Музыка не кончалась, но парни больше не двигались и я оцепенел, почувствовав, что они ждали меня; раньше не отличался смелостью, но в тот раз раскрыл в себе особенную трусость. Парни подмигнули друг другу и ухмыльнулись, заметив меня. После минутной дрожи овладел членами тела и развернулся. Представил себя пилотом Формулы-1 и включил первую скорость, потом вторую, третью… Пронёсся через иные ворота и побежал по горячему асфальту вниз. Я ощущал его жар через подошвы жёлтых сандалий, небесные битвы становились яростней, а слева от меня ругалась и манила сине-зелёная пропасть…

Через пару мгновений внедорожник поравнялся со мной. Видимо, объехал кладбище там, где не было благородных путей. Меня ударила правая дверь, и я, кувыркнувшись по мусору, получил разодранный нос и вывих левого плеча.

Рёв мотора утих, и из машины выскочили охотники, а я в лежачем положении разглядел их более детально. Кареглазый брюнет с трёхдневной щетиной встал впереди, шатен с серыми глазами и козлиной бородкой расположился у правой руки водителя, а бритоголовый вгрызся в меня болотным взглядом, сев на капот.

— Зайчишка прыг-прыг и всё-таки не ускакал, — растянулся в улыбке брюнет.

Я поднялся и схватился за левое плечо.

— Товарищи, что я вам сделал?.. Что вы задумали?..

Бритоголовый сорвался с капота, плюнул мне в лицо и правым хуком опрокинул меня, затем на руках вернулся к автомобилю.

— Зайчишка, не грусти, мы просто веселимся; мы дадим тебе немножко времени — приди в себя и дай дёру так, чтобы мы тебя не поймали! — объяснил брюнет и, толкнув шатена, пошёл к внедорожнику.

Машина прилично отъехала задним ходом и замерла. Я вытащил изо рта несколько верхних зубов, утёрся и снова поднялся. Посмотрел на белые и красные здания вдалеке и ещё быстрее побежал к ним…

Шатен повторил трюк с дверью, но я подготовился к падению и серьёзно не пострадал — несколько ссадин; когда вставал, увидел прежние позы парней…

— Зайчишка, ай-яй-яй, ай-яй-яй… Как же так?

— Тварь, закрой рот и оставь меня в покое!

Улыбка брюнета сократилась; бритоголовый ринулся ко мне и наткнулся на сюрприз. До того как он открыл рот с комком слюней, я ударил его ключами, зажатыми в правом кулаке. Он взвыл и, упав на колени, приклеил предплечье к распоротой щеке, остальные ошарашено отшагнули; во мне хватало сил к защите, но нападать я не хотел.

— Царапаешься, пушистик? А? Что ж, попробуй поцарапать железного зверя, когда он будет сминать твои хрупкие косточки…

— Артур, нет… мы так не делали… мы не убивали людей… — пробасил шатен.

— Братишка, что ты? Нам нужны новые высоты. Веселье, прежде всего. Помнишь? — мягко сказал брюнет и дал сильную пощёчину шатену.

Парни, погрозив ножами, сели в машину и поехали назад.

Я остался на месте, а какой выбор?.. Боялся смерти, боялся неизвестности, но во мне созрело и то, чего раньше не было, что-то настоящее. Дикая лава разбушевалась в груди, и я не знал, от чего погибну быстрее: от внедорожника или от внутренней плавки…

Машина разогналась и пролетела мимо меня перпендикулярно дороге; коричневая металлическая конструкция вращалась, уродуя обшивку, и странным образом нашла равновесие на левом боку около обрыва. Заметил, что шатен перехватил руль, когда внедорожник подъезжал ко мне. Поспешил к мучителям.

Их лёгкие качали воздух, но сознание ушло; каждого удерживал ремень безопасности. Отключил магнитолу со «звёздами Кавказа» и через четверть часа уложил парней на разбитый асфальт. Я ненавидел их и сострадал им; правая нога шатена сломалась в нескольких местах, удивительно, но он первым пришёл в чувства и, посмотрев на меня, заплакал. Устыдившись себя, слезинка медленно проползла по моей левой щеке. Это дало новую решительность — вызвал полицию и скорую помощь.

А пока они ехали, я разглядывал порванные пурпурные облака и жертвенное Солнце, падавшее на почерневшие ладони неспокойного моря. Почему наши глаза привыкли смотреть на животворную звезду только на восходе и на закате? С другой стороны, в эти периоды она ослепительней для сердца, чем в лучезарный полдень…

*

Сомнения

Как будто самая обыкновенная ночь, но речь не о времени суток… У развилки на старых корягах сидели двое. Их фигуры были освещены тусклым рубиновым лучом далёкой-далёкой звезды…

«Это не Земля… Иная реальность?.. Да, я чувствую это. Я здесь не один… Какие у них тяжёлые и вопросительные взгляды… Подойду поближе», — осознал своё положение Владимир.

— Новенький пожаловал. Вижу, его лазурный цвет укутан слоем пыли. Наш клиент, — устало произнесло существо в чёрном мундире с капюшоном, под которым тлели жёлтые угольки.

— Не спеши. Цвет его дрожит, мерцает. Душа имеет шанс вернуться, — отозвался с противоположной коряги низкий голос. Его носитель — брюнет в рельефном панцире с золотыми лентами.

Пришелец остановился около них. Сел на указанное место, приняв наклон головы брюнета за приглашение.

— Владимир… Моё имя Владимир… С кем имею честь… — сказал он и, стрельнув глазами по собеседникам, съёжился.

— Пратар. Вербовщик, — опустил голову латник.

— Джавахар. Старший вербовщик, — напрягся силуэт в капюшоне.

— Где мы находимся?.. Кто подлежит вербовке и зачем?..

Вербовщики переглянулись. Владимир почувствовал судороги, проходившие по невидимому лицу Джавахара. Затем угольки вспыхнули, обратившись на пришельца. Бездна всмотрелась в него…

— Это место подобно миллионам других, где решается вопрос: служить свету или тьме? Ты видишь, что главная дорога делится на две. Правая ведёт к свету, а левая, сам понимаешь… Здесь никого не должно быть, кроме души с её сомнениями. Однако по