— Между прочим, хорошая идея, — с улыбкой откликнулся старик, — потом отнесёшь её в гостевую комнату.

— Вообще-то я там сплю.

— Вообще-то, там две кровати, но можешь лечь и на диване в кухне.

— Отлично, кто бы сомневался. Родного внука и на диван. Спасибо, что хоть не на коврик.

— Э, нет, это место Вьюги, — тихо рассмеялся дед Матвей. — Ладно, смех смехом, а девочке надо помочь, у неё действительно нет сил, и ты это прекрасно видишь, а от тебя не убудет. Мне же надо отваром заняться, чтобы беды не случилось. Сам знаешь, насколько опасна высокая температура.

— Знаю, — со вздохом ответил тот и, дождавшись пока родственник уйдёт, придвинул стул ко мне. — Расскажешь кому-нибудь о том, что я тебя кормил — пожалеешь. Уяснила?

Мне оставалось только кивнуть в ответ, ни на что другое сил просто не было.

Глава 13

Аромат лукового супа, исходивший от тарелки, заставил желудок призывно заурчать. В отличие от Захара, мой организм был очень даже рад происходящему. После стольких часов напряжения, страха и отчаяния, он, наконец, оказался в безопасности и тепле, а сейчас и вовсе собирался основательно подкрепиться. И если мозг усиленно твердил, что вполне можно обойтись без помощи мужчины и поесть самой, но немного позднее, когда наберусь сил, то остальные части тела напрочь отказывались с ним соглашаться, вставая на сторону желудка. Даже руки подрагивали в предвкушении горячей пищи, впрочем, это могли быть и отголоски нервного перенапряжения.

Так или иначе, но пришлось задвинуть подальше неуместное на данный момент смущение и открыть рот, когда к нему поднесли ложку.

Лицо Захара в этот момент надо было видеть — яростный прищур серых глаз, плотно сжатые губы, игравшие желваки… Процедура явно не приносила ему удовольствия. А мне после первой ложки так похорошело, что стало совершенно безразлично, кто и что думает по этому поводу.

Ароматный бульон прошёлся тёплой волной по пищеводу, вызывая непередаваемые ощущения самого настоящего счастья, и на миг я даже закрыла глаза от удовольствия, но тут же распахнула их снова, услышав ехидный мужской голос.

— Приятно осознавать, что способен удовлетворить женщину уже в первую минуту близкого общения, — выдал этот нахал, поднося очередную ложку с супом к моим губам. — А ты оказывается горячая штучка, Мышка. Хорошо маскируешься.

Осуждающе сморщив нос и покачав головой, я тщательно прожевала пищу, стараясь смотреть куда угодно, только не на Захара. Похоже, у этого мужчины самодовольства выше крыши. Впрочем, о чём я? Это было заметно уже при первой встрече, сейчас же впечатление лишь усилилось.

Такой тип представителей сильного пола мне никогда не нравился. Наглые, непробиваемые, эгоистичные, считающие себя выше других. Что хорошего? Ничего!

Но я ведь видела, как он вёл себя с дедом, как разговаривал с ним, с какой любовью и уважением относился. Значит, этот образ всего лишь маска для чужаков, таких как я, не более того, и где-то в глубине этого большущего мужчины, похожего на медведя, скрывается хороший человек. По крайней мере, хотелось в это верить. Да и станет ли плохой человек помогать другому? Уж точно нет. А Захар помог. И все его ехидные высказывания ничто, по сравнению с этим фактом.

Тарелка с супом опустела быстро, а вскоре подоспел и отвар, который дед Матвей всунул Захару в руки и ушёл.

— Мда, не думал, что с такой маленькой Мышкой будет столько больших проблем, — проворчал мужчина, поднося к моим губам глиняную кружку с отваром, пахнущим травами. — Скажи мне кто день назад, что я буду собственноручно кормить кого-то из ложки и поить из кружки, ни за что бы не поверил, да ещё за такую чушь глаз на пятку натянул бы. А оно вон как в жизни бывает.

Неспешно отпивая тёплый травяной чай, я чувствовала себя гораздо лучше и была почти уверена, что смогу без посторонней помощи дотопать до предложенной кровати. Но думать — это одно, а на деле, стоило только встать, как меня тут же повело в сторону, и если бы не подоспевший вовремя Захар, моя встреча с полом была бы неминуема.

— Горе ты луковое, — подхватив меня на руки, словно пушинку, сквозь зубы процедил мужчина. — Ладно, чего уж, дотащу и до кровати, не бросать же тебя в самом-то деле на произвол судьбы. Не для того спасал.

Я чуть не спросила: «А для чего?». Вот была бы потеха. Но больное горло стояло на страже моей добропорядочности, не дав сморозить глупость.

Прислонив голову к широкой груди, я закрыла глаза, чувствуя, как сладкая дремота окутывает сознание, и упустила тот момент, когда меня положили на кровать, прикрыв одеялом. А проснулась от того, что задыхаюсь.

— Тише, это всего лишь сон, — услышала я знакомый голос, сквозь жуткий образ скалящегося медведя, заполнившего затуманенное сознание, от которого сердце заходилось в ужасе. — Всё хорошо, Мышка, я рядом.

На лоб легла прохладная ладонь, вытесняя жуткие видения, успокаивая и вселяя уверенность в том, что действительно всё хорошо. Вздохнув, я перевернулась на другой бок и снова уснула, теперь уже спокойным сном.

Глава 14

Утро добрым не бывает, проверено на собственном опыте, особенно когда просыпаешься в чужом доме с полным мочевым пузырём и не знаешь, куда бы поскорее определить своё хозяйство.

Тут не только про слабость забудешь, летя как угорелая в сторону кухни, откуда раздавались голоса хозяев, чтобы уточнить местонахождение столь нужной для себя комнатки, но и проверить внешний вид. А надо быть внимательнее, когда встаёшь с постели и выходишь за дверь, поскольку некоторые личности бородатой наружности могут запросто стащить с вас одежду во время сна и нарядить в то, в чём я, в итоге, сейчас и стояла, переминаясь с ноги на ногу.

— По коридору и налево, — с ходу оценив моё состояние, выдал этот… хозяйский внук, указав в нужную сторону. — Кстати, Мышка, потрясно выглядишь.

— Ну, знаешь, — возмущённо просипела я, опустив взгляд вниз и узрев свои голые ноги, которые, вообще-то, должны быть в спортивных штанах, и огромную растянутую мужскую футболку с принтом известной рок-группы, съехавшую с плеча. Благо бретелька от лифчика, ясно давала понять, что не вся моя одежда исчезла в неизвестном направлении.

— Знаю, — продемонстрировав в ослепительной улыбке все тридцать два зуба, выдал этот невыносимый тип, да ещё ко всему прочему поднял большой палец вверх, — можешь мне поверить.

Я сейчас многое могла бы ему высказать, но, увы, зов природы был