href="ch2-11.xhtml#id69" class="a">[11], им овладело страстное желание выполнить то, что предсказано. (17) Вокруг царя собралась толпа фригийцев и македонцев: первые напряженно ждали, а вторые испытывали страх из-за безрассудной самоуверенности царя. И действительно, ремень был так плотно связан узлами, что было невозможно ни рассчитать, ни разглядеть, где начинается и где кончается сплетение. Попытки царя развязать узел внушали толпе опасение, как бы неудача не оказалась плохим предзнаменованием. (18) Долго и напрасно провозившись с этими запутанными узлами, царь сказал: «Безразлично, каким способом будут они развязаны», и, разрубив все узлы мечом[12], он тем самым не то посмеялся над предсказанием оракула, не то выполнил его. (19) Затем, решив захватить Дария, где бы тот ни был, чтобы иметь прочный тыл, он поручил Амфотеру командование флотом у берегов Геллеспонта, а Гегелоху — сухопутными войсками, чтобы освободить от вражеских гарнизонов острова Лесбос, Хиос и Кос[13]. (20) Им было выдано на военные расходы 500 талантов, а Антипатру и защищавшим греческие города послано 600 талантов. От союзников царь потребовал, согласно договору, прислать корабли для охраны Геллеспонта. (21) Александр еще не знал тогда о смерти Мемнона[14], внушавшего ему большие заботы, так как Александр понимал, что все будет легко выполнить, если не помешает Мемнон.

(22) И уже он прибыл в город Анкиру, откуда, произведя подсчет своим войскам, выступает в Пафлагонию. По соседству с ней жили генеты, от которых, как думают, происходят венеты[15]. (23) Вся эта страна покорилась царю; дав заложников, жители ее добились, чтобы их не принуждали платить подать, которой они не платили даже персам. (24) Во главе этой страны был поставлен Калат[16], а сам Александр, приняв только что прибывшие из Македонии войска[17], направился в Каппадокию.

Глава 2

(1) Дарий, узнав о смерти Мемнона и, естественно, обеспокоенный, лишившийся всякой надежды, решил сам сразиться с Александром: он осуждал все совершенное его полководцами, будучи убежден, что многим из них недоставало усердия и всем — удачи. (2) И вот, расположившись лагерем у Вавилона, чтобы солдаты с большим усердием начали войну, он выставил напоказ все свои силы и, построив укрепление вместимостью в 10 тысяч вооруженных воинов, начал производить подсчет войскам по примеру Ксеркса[18]. (3) От восхода солнца до ночи отряды, как было приказано, входили в укрепление. Выходя оттуда, они заняли равнины Месопотамии; конница и пехота, казавшиеся бесчисленными, заставляли думать, что армия больше, чем на самом деле. (4) Персов было 100 тысяч, из них 30 тысяч всадников[19], мидийцев — 10 тысяч всадников и 50 тысяч пехотинцев. (5) Барканцев было 2 тысячи всадников, вооруженных двусторонними секирами и легкими щитами, очень похожими на цетры[20], за ними следовало 10 тысяч пехоты с таким же вооружением. (6) Армяне послали 40 тысяч пехотинцев вдобавок к их 7 тысячам всадников. (7) Гирканцы набрали 6 тысяч отличных, как у всех этих племен, всадников, прибавив к ним тысячу тапуров. Дербики снарядили 40 тысяч пехотинцев, у большинства из них были копья с медными или железными наконечниками, у некоторых же — древки, обожженные на огне; их сопровождали 2 тысячи всадников из того же племени. (8) С Каспийского моря прибыло 8 тысяч пехотинцев и 200 всадников. С ними были и другие, неизвестные племена, выставившие 2 тысячи пехоты и вдвое больше конницы. (9) К этим силам прибавилось 30 тысяч греческих наемников, воинов во цвете лет. Спешность помешала собрать бактрийцев, согдийцев, индов и другие живущие у Красного моря племена, названия которых не знал и сам царь.

(10) Менее всего у него ощущался недостаток в количестве солдат. Радуясь столь многочисленному войску и слушая придворных, воспламенявших, как обычно, своей лестью его надежды, он обратился к афинянину Харидему[21], опытному в военном деле и ненавидевшему Александра за свое изгнание из Афин по его приказу, и стал расспрашивать его, не считает ли он его достаточно сильным, чтобы раздавить врага. (11) Но Харидем, забывший о своем положении и гордости царя, ответил: «Ты, может быть, не захочешь выслушать правду, но если не теперь, то в другой раз я не смогу уже ее высказать. (12) Эта столь вооруженная армия, состоящая из стольких народов со всего Востока, оторванных от своих очагов, может внушать страх своим соседям: она сверкает золотом и пурпуром, поражает богатством вооружения, которое невозможно представить себе, не увидев собственными глазами. (13) Македонское же войско, дикое и без внешнего блеска, прикрывает щитами и копьями неподвижный строй и сомкнутые ряды крепких воинов. Этот прочный строй пехоты они называют фалангой: в ней воин стоит к воину, оружие одного находит на оружие другого. Фаланга обучена по первому же знаку идти за знаменами, сохраняя ряды. (14) Солдаты исполняют все, что им приказывают: сопротивляются, окружают, переходят на фланги; менять ход сражения они умеют не хуже полководцев. (15) И не думай, что их влечет жажда золота и серебра: эта дисциплина до сих пор крепка, ибо создана бедностью: постелью уставшим служит земля, еды им достаточно той, которую они раздобудут; а время их сна — неполная ночь. (16) А фессалийскую, акарнанскую и этолийскую конницу, эти непобедимые в сражении отряды, разве отразят пращи и обожженные на огне копья? Тебе нужны равноценные им силы: ищи их для себя в той земле, которая их породила, пошли твое золото и серебро для найма солдат». (17) Дарий по характеру был мягким и отзывчивым, но счастье часто портило его податливую натуру. И вот, не снеся правды, он приказал увести на казнь преданного ему гостя, давшего столь полезный совет. (18) Грек, не забывший и тогда о своем свободном происхождении, сказал: «Уже готов мститель за мою смерть, за пренебрежение моим советом тебя накажет тот, против которого я предостерегал тебя. А ты, будучи самовластным царем, так быстро изменился, что послужишь потомкам примером того, как люди, ослепленные удачей, забывают о своей природе». (19) Едва он произнес эти слова, как слуги по приказу царя задушили его. Но потом к царю пришло позднее раскаяние, и, признав, что грек говорил правду, он велел похоронить его с почетом.

Глава 3

(1) Тимод, сын Ментора[22], был доблестным юношей. Ему царь приказал принять от Фарнабаза командование всеми иноземными войсками, на которые царь больше всего надеялся, чтобы использовать их во время войны. Самому же Фарнабазу царь передал[23] высшие полномочия, которыми ранее наделил