Ему показалось — кто-то скребется. Он мгновенно открыл глаза. Мыши? Ручка двери в комнате Мэллори медленно-медленно поворачивалась, затем слегка щелкнула. Женщина чуть приоткрыла дверь.

Дерек задержал дыхание. Так он и думал!

Выглянув из-за двери, Мэллори посмотрела в темный угол, где стоял диван. Несомненно, она уверена, что он спит там. Ей и в голову не приходит, что он затаился на ковре прямо перед ней.

Она шире отворила дверь и на цыпочках двинулась по проходу, вглядываясь и прислушиваясь. Она была в белой пижаме, каштановые волосы оказались длиннее, чем он ожидал.

Неожиданно она споткнулась, наступив на его ботинок, и с возгласом удивления повалилась вперед. Дерек успел подставить руки, и она упала так, что ее груди оказались у него в ладонях.

Весь мир замер.

Она сидела на нем верхом. Он ощутил жар ее тела. Ее рука упиралась в его плечо, другая — легла ему на грудь.

Он чувствовал ее дыхание у себя на лице, видел ее влажные губы.

Затем время продолжило свой ход.

Она вскочила на ноги. Он встал тоже.

Покраснев, Мэллори обхватила себя за плечи, скрестив руки, чтобы прикрыть грудь. При этом оголился пупок. Она смутилась еще сильнее.

— Я думала, вы спите на диване.

— Очевидно.

Дерек, пожалуй, чувствовал себя даже более неловко, чем она. И эта пижама, практически прозрачная, и волосы до пояса… Все так неожиданно.

— Почему вы на полу?

— Я предвидел, что вы попытаетесь улизнуть. — Он тоже сложил руки на груди. — Принимая во внимание подобный пассаж, хорошо, что предвосхитил события.

— Я не пыталась улизнуть! Это мой дом. И если мне взбредет в голову встать среди ночи и пойти на кухню, я не собираюсь спрашивать у вас на то разрешения.

— Я думал, вы не голодны.

— Нет. Я… — Мэллори заморгала глазами. — Вам… было больно, когда я на вас рухнула?

Хм, меняет тему разговора? Зачем-то же она встала.

— Нет. А вам? Когда я… — Дерек стиснул кулаки. Он не скоро забудет ощущение ее груди в своих ладонях.

Она потерлась босой ступней о ковер.

— Нет, я в порядке. Просто хочу пить.

— Я принесу вам воды.

— Нет! — воскликнула она, затем добавила мягче: — Нет, спасибо, я сама. А потом… Что это было? — Она напряглась и сделала вид, будто прислушивается.

— Ничего не слышал.

— Из комнаты Кейти. Вы не слышали? Пожалуйста, пойдите и посмотрите, все ли в порядке. И под кровать загляните. Вдруг она выбралась?..

Ладно, теперь он убежден, что она встала с определенной целью. Мэллори просит проверить, что с ее дочерью? Но если действительно что-то слышала, почему она сама не у кроватки Кейт?

— Конечно, конечно, — согласился Дерек, направившись в детскую. — Буду счастлив проверить, как она. — Он оглянулся. Вдруг она решит ударить его по голове? Насколько он понял, она не побежит одна на улицу, не оставит ребенка в доме с незнакомцем.

Дерек заглянул к Кейти. Ангелочек все так же спал. Даже с порога он мог слышать ее ровное дыхание. Она прижимала к груди плюшевую игрушку. Не выбралась из кроватки, не издала ни звука. Ее мать хитрит, разумеется.

В три прыжка он очутился у стойки на кухне и повернул ближайшую лампочку. Мэллори нигде не было. Он оглянулся на входную дверь, затем на кухонную. Задвижки закрыты изнутри, цепочки на месте. Значит, не убежала. Единственный выход — это раздвижные стеклянные двери во внутренний дворик, но тогда она прошла бы мимо него.

— …Мама, мама, ты слышишь? — Как бы тихо ни старалась она шептать, он расслышал ее голос в этом крошечном помещении. Со стойки исчез телефон.

Дерек выдернул шнур из розетки и, перегнувшись через стойку, спросил он с иронией:

— Плохая связь?

Мэллори вскинула голову, опустила трубку на рычаг и вскочила. Когда он помахал перед ней пластиковым шнуром, ее глаза сузились до щелочек.

— Вы не имеете права! — прошипела она.

— Да, между прочим, с Кейти все в порядке. — Улыбка скользнула по его лицу. Хотелось привести ее в ярость. Ему нравилось, как вспыхивают у нее щеки, когда она сердится.

Мэллори швырнула телефон на стойку. Он глухо звякнул. Кейти захныкала сквозь сон в соседней комнате, затем, поворочавшись, угомонилась.

— Зачем вы звонили матери?

С собственной матерью он уже больше двух лет не общался, с тех пор как она второй раз вышла замуж и уехала во Францию. Ни разу за последние пятнадцать лет она не позвонила ему сама. Интересно, о чем могут говорить люди со своими матерями?

— Я хотела рассказать ей о милых словечках Кейти, придуманных ею, когда мы ходили на пляж. И про воспитательницу в саду, которая отметила способности Кейти к рисованию. Очевидно, она унаследовала талант от бабушки, потому что я совсем не умею рисовать. Хотела рассказать ей о вознаграждении, которого я не получила на прошлой неделе. И… и много еще о чем хотела поведать матери. Ничего из того, что касается вашего пресловутого запуска!

Ему определенно нравится смотреть, как она сердится. Гнев оживляет ее лицо.

— А это не может подождать пару дней? — спросил Дерек.

— Нет. — Мэллори заложила длинную каштановую прядь за ухо. — Я уверена, она уже волнуется. Было слышно по ее голосу. Я звоню ей каждый понедельник вечером, сразу как мы с Кейти отужинаем. У нас разница в два часа. Мама как раз из клуба приходит и готовится ко сну. Она ждет моего звонка.

— Так, значит, на этой неделе вы позвоните на несколько дней позднее. Большое дело!

— Я никогда не откладываю. У меня есть чувство ответственности, как вы понимаете. А теперь, извините, я все же должна дозвониться маме. Пожалуйста. Не хочу, чтобы она беспокоилась и волновалась.

Дерек представил себе маленькую старушку с белыми буклями, с тростью, которая нервно мечется взад-вперед по крохотной квартирке в каком-то далеком городе, заламывая руки.

— Послушайте, я уверен, она не против подождать несколько дней. Просто решит, что вы очень заняты или забыли.

— Такого не бывает. Моя мама живет совсем одна. Я переживаю за нее, а она за меня. — Мэллори, задумавшись, нахмурилась. — Однажды прошлым летом я не смогла позвонить ей. Мы с Кейти были в клинике. Ей извлекали горошину из носа. А когда я вернулась, мама подняла на ноги мистера и миссис Каватини, и… — Ее голос становился все громче и громче.

У Дерека комок к горлу подступил. Выходит, выбора у него нет. Откуда ему было знать, что у нее такие отношения с матерью? Он со своей так близок не был.

— Мне очень жаль, но это невозможно, — сказал он тихо. Дерек действительно ей сочувствовал. — Позволить вам поговорить с мамой я не могу. Если вы еще раз попытаетесь связаться с ней или с кем-нибудь другим, я вынужден буду вызвать сотрудника секретной службы безопасности, и вас с дочерью разместят в отеле и станут удерживать там, пока не закончится спецоперация. Вы хорошо меня понимаете?