Не пройдут они мимо. Только не сейчас.

Внутрь комнатки с треском обвалилась трухлявая дверь и рассыпалась на части, подняв едкую пыль. Первым ворвался лысый тощий тип средних лет, с прищуренными злыми глазами. Следом попытались полезть остальные — такая же голытьба, вооруженная чем попало.

— А ну стоять! Куда прешь, отребье? — гаркнул я так, что чуть голос не сорвал. Некоторые замерли как вкопанные, в дверях возникла толчея.

Мью подскочил со своей лежанки и выхватил припрятанный где-то нож.

— Чего надо, Босой? Чарьи обожрался?

Незваный гость и правда был не в себе — непрерывно жевал что-то и черная слюна стекала по подбородку. Он некоторое время рассматривал меня и старика, видимо что-то соображая, а потом сплюнул на пол темный комок и утер губы.

— Слыхали небось, в городе беглый объявился. Аж из самого Кань-Лага к нам добрался, — и Босой с вызовом посмотрел на меня. — Щедрую награду обещают тому, кто прикончит его или укажет страже.

— А много ли дают? — осклабился Мью, выходя чуть вперед. — Вечно тебе спокойно не сидится. Знаешь же, что псы брехают чаще, чем платят.

— Десяток золотом, — выдал другой мужик, тощий и высокий. Он стоял пригнувшись, не умещаясь под низкий потолок. — Все без обмана, старый.

— Здесь вам чего надо? — я тоже сделал шаг вперед, не сводя взгляда с Босого. Тот подобрался и поудобнее перехватил рукоять ржавого мясницкого ножа.

“Ну прям кухонная разборка в стиле Джеки Чана”, — мелькнула в голове не очень понятная, но почему-то показавшаяся уместной фраза.

— Мы думаем, что ты и есть тот беглый, — выдал лысый и облизнул губы. — Да, братва?

За его спиной одобрительно зашумели и сзади стали напирать желающие войти к нам.

— Окстись, Босой, — вмешался Мью. — Я сам видел, как смотрители парня в грот притащили. С чего им его отпускать, а потом опять ловить? Ошибся ты!

— По приметам похож. Притащим его, а там пусть сами разбираются! — выкрикнул третий мужик, успевший наполовину пролезть в разломанную дверь. Он таращился на меня одним глазом, а второго у него и не было. И отсутствовала часть уха, как я успел заметить.

Мью покосился на меня, но не отступил.

— Да вы что, братцы? — начал было он, но снаружи снова поднялся шум.

— Хватит лясы точить! Вытаскивайте его сюда!

— Ладно же…, — я медленно кивнул, не сводя глаз с голытьбы.

И без замаха со всей дури перетянул Босому поварехой поперек рожи, метя по зубам. Те так и брызнули в угол, а он сам с воем покатился на пол, отлетев в сторону. Тощего я пнул по яйцам и от души добавил в ухо рукоять своего оружия, когда он рухнул на колени. Одноглазый хотел было убраться обратно, но его втолкнули внутрь и он повалился на пол, споткнувшись о скорчившегося у входа тощего. Бам! Бам! Черпак поварешки звонко столкнулся с его черепом, заставив выронить дубинку и с криком схватиться за голову.

А следом уже лезли следующие непрошеные гости. Косяк двери и часть стены не выдержали напора и рухнули, засыпав обломками лежащих и воющих от боли раненых.

От следующего удара, пришедшегося прямо по носу бородатого краснорожего мужика, поварешка сломалась, оставив у меня в руке только обломок рукоятки.

Я вбил его в горло следующему и он опрокинулся назад, пытаясь удержать в себе хлещущую наружу кровь.

— Берегись! — заорал я, заметив, что за спиной Мью поднимается с пола Босой. Все это время старик так и стоял с ножом в руке, не успевая вмешаться в схватку. Услышав мой крик, он начал разворачиваться, но лысый взмахнул своим тесаком и Мью схватился за горло. Следующий удар Босой обрушил на голову, и старик беззвучно упал в растекающуюся лужу крови.

Дернув на себя следующего противника, я впечатал кулак ему в нос, и подхватил выпавшую из чьих-то грязных лап дубинку. И едва успел подставить ее по удар Босого, неожиданно быстрый и сильный. Под градом ударов, которые он обрушил на меня, пришлось отступать. А разный сброд продолжал набиваться в кривую халупу Мью.

Улучив момент, я влепил Босому дубинкой прямо в середину лба, разбив его в кровь. Многих такое вырубило бы сразу, но этот только упал на задницу, тряся лысой головой. Добавив ногой, я очень пожалел, что на мне нет сапог, но и так, удар свернул челюсть и опрокинул врага на спину.

Хибара ходила ходуном и хилая крыша грозила вот-то рухнуть.

Рванув к окну, я вышиб тонкие рейки и выпрыгнул наружу, оттолкнув несколько мальчуганов, наблюдавших за кипящим внутри боем. Завидев меня, они бросились в стороны, и только один, самый младший, растерялся, уронив челюсть и широко распахнув глаза. Окровавленная дубинка притягивала его взгляд, наверное, даже больше, чем я сам, сразу бросившийся прочь.

Петляя между трущобными домишками, я удалялся все дальше от жилища Мью, от почти разрушенного дома старика спасшего меня себе на погибель. Встреченные местные глазели на бегущего, забрызганного кровью человека, рыскающего глазами по сторонам, и старались убраться в сторону, от греха подальше.

Дубинку я укрыл под одежду, а лицо умыл, зачерпнув воды в какой-то лохани. Затем, сорвав с веревки тряпье, завернулся в него и зашагал спокойнее, поглядывая себе под ноги и по сторонам из-под импровизированного капюшона.

Ищут меня, это несомненно. Раз приятель Босого сказал про приметы, то совпадение слишком уж явное.

На Арене я единственный, кто остался жив. Иначе бы меня там прикончил следующий смертник. С копьем в боку я был не способен сопротивляться. Победителю Арены оставляют жизнь, какой бы тяжести преступление на нем не висело, это закон, неоспоримая воля Императора. А чтобы потом вышвырнуть лишенного памяти счастливчика на корм рыбам — про это в законе никакого запрета нет. Или как быть, если преступлений много?

«Мы отпустили его, он свободен!»

Может сдохнуть от ран или просто утонуть, если повезет.

Кулаки против воли сжались, я чувствовал, что вовлечен в какую-то смертельную игру. Но как же трудно, когда не помнишь ее правил…

Привалившись к выщербленной временем каменной кладке, невесть как сохранившейся в этих нищих кварталах, я некоторое время осматривался, пытаясь понять, где оказался. До порта отсюда не очень далеко, но большинство развалюх заброшено или покинуто жителями. И судя по всему, довольно давно. Часть построек уже успели растащить предприимчивые бедняки. Но там, где я сейчас стоял, все было нетронутым. Как будто люди просто ушли.

Обнаруженная мною область была шагов в сто в поперечнике. Обнаружив странность, я не поленился ее проверить.