заваливаясь на снег. Он дико заорал. Коломин в два прыжка оказался рядом с автоматчиком, вырвал оружие, и с размаху ударил стрелка тяжелым прикладом по башке. Все это произошло за пару минут, а может и меньше.

Я подбежал к кабине и резко распахнул дверцы:

– Быстро вылезайте!

Старичок-доктор поднял руки и медленно вылез из кабины. Толстяк-водитель приоткрыл двери с другой стороны и тоже выпрыгнул.

– Оружие есть? – грозно спросил я.

Толстяк побледнел и покачал головой.

– И у меня нет оружия,– пробормотал доктор.

– Посмотри что с тем…– я кивнул на Чубатого.

Врач подошел, бегло осмотрел жандарма и ощупал пульс:

– Ему в больницу нужно.

– Вот и уебывайте отсюда! – грозно прорычал Саня.

Водитель и доктор помогли стрелкам погрузиться в будку автозака, тяжелораненому Чубатому и Рыжему расстелили на полу мягкие тюфяки.

Вскоре машина с жандармами уехала в город.

Саня покосился на тела убитых братьев и поправил лямку автомата:

– Ну что , Сокол, погнали!

–Хотелось бы знать куда….

– Для начала в лес,– усмехнулся Саня, показав на чащу за развалинами мельницы. – Чем дальше в лес – тем толще партизаны…

Мы пробирались по лесу молча, желая побыстрее отойти от развалин мельницы, где произошла жуткая расправа над братьями Семеновыми. Когда прошли довольно приличное расстояние, Саня кивнул на два толстых пенька и присел:

– Херово что снег. По следам они нас быстро найдут.

– Похоже у них здесь от вынесения приговора до исполнения – время совсем недолго тянется.

– Куда мы вообще попали, Олег? Что это за место?

– Это Россия. Но только в другой реальности. Хотя… есть кое-что и схожее.

– Пока я только автомат Калашникова из схожего увидел,– усмехнулся Саня.

– Надо где-то заныкаться и обдумать наше положение. А автоматы лучше в лесу оставить. С оружием мы как два лесных головореза.

– Тише! Слышишь?

Я услышал в соседней чаще одиночные стуки топора.

Мы спрятали автоматы в дупло старого дуба, но пистолеты решили все же оставить. Осторожно пройдя небольшую заснеженную опушку, мы приметили невысокого мужичка, он рубил валежник и складывал в сани.

– В лесу раздавался топор дровосека…– усмехнулся Коломин.

Стараясь сильно не шуметь, мы незаметно подкрались к мужику, и дровосек неожиданно обернулся. Я приоткрыл рот, а Саня даже слегка присвистнули от удивления: это оказалась крепкая бабенка в полушубке, ватных штанах и шапке- ушанке.

– Че смотрите?! – усмехнулась незнакомка.– Лучше помогите дрова в повозку накидать, раз все равно тут шатаетесь.

Мы усмехнулись и помогли женщине покидать в телегу сухой валежник.

– А ты откуда, красавица? – улыбнулся Кол.

– Знамо дело, из Выселок. Там в округе все деревья вырубили. Приходится сюда за дровами ездить.

– И далеко твои Выселки? – поинтересовался я.

– Почти семь верст будет. А вы чего, не местные?

– Мы топогеодезисты. В командировке. А что, в вашей деревушке на постой пускают?

– Так давайте к нам. У нас во дворе один дом пустует. Возьмем, если не пьющие и руки не распускаете,– бабенка усмехнулась и поправила завязки на шапке.

– А мужик твой против не будет? – осторожно спросил Коломин.

– Так вдова я. Живу с отцом и дочкой. Поехали, или раздумали уже?

Мы осторожно влезли на повозку. Бойкая бабенка запрыгнула следом и натянула вожжи:

– А ну, Зорька, пошла!

Пегая лошадка кивнула и выпустив пар из ноздрей, медленно потащила повозку по лесной проталине.

Деревушка и вправду напоминала выселки, отдаленность от городской цивилизации (если местный Дивногорск можно назвать цивилизацией). Проехав лес, мы увидели пол сотни стареньких деревянных домиков, обнесенных покосившимися плетнями. Выселки притаились между небольшим пологим холмом и узкой речушкой, покрытой зеркальцем серебристого льда.

Но несмотря на глухомань, к деревушке ровным строем тянулись электрические столбы и линия связи, стояла кирпичная трансформаторная будка.

Лошадка медленно, устало фыркая, подвела повозку к высоким зеленым воротам. Внутри двора стоял добротный домик со стареньким шифером, покрытым мхом. С краю притаилась саманная кухня с малюсенькими окошками.

– Как тебя зовут-то, хозяйка? – хитро улыбнулся Саня.

– Зоя Степановна,– солидно ответила женщина, хотя наверняка старше нас всего лет на пять.

Она медленно слезла с повозки и скомандовала:

– Ну чего сидим? Ворота открывайте!

Мы спрыгнули и распахнули тяжелые деревянные створки, удивляясь, как же бабенка справляется одна. Повозка въехала внутрь двора и остановилась возле бревенчатого сарая. Лошадь энергично потрясла гривой, наверняка радуясь, что на сегодня ее работа уже закончилась.

Из избы медленно вышел невысокий носатый старик в телогрейке, опираясь на деревянный бадик:

– Зойка, ты что за бандитов на двор притащила?

– Батя, идите лучше в дом,– отрезала хозяйка.– Это не вашего ума дело.

Но старик даже и не думал слушаться. Он медленно спустился со ступенек и встал у завалинки. Вздохнув, дедок достал папироску, закурил, и пуская сизый дымок, внимательно осмотрел нас с ног до головы.

Мы быстро разгрузили повозку, и Зоя Степановна показала на саманную кухню:

– Там можете пока пожить. Печка быстро, за час протопится. Дрова в сенях, а удобства во дворе.

– Хозяйка, нам бы пожрать чего…– пробубнил Саня.

Женщина улыбнулась и сняла шапку, встряхнув густыми темно-каштановыми волосами. Без шапки она оказалась почти красавицей. Такой настоящей русской бабенкой: коня на скаку остановит, в горящую избу войдет… в общем, кровь с молоком.

– Ужин вам дочь Иришка принесет. Чуть попозже. Идите пока печь топите.

Мы приоткрыли старые дубовые двери и чуть пригнувшись, вошли через низенький дверной проем в хижину. Посреди небольшой комнаты с зелеными крашенными стенами, стояла круглая печь « голландка». По углам растянулись две старые армейские кровати, а у маленького окошка сиротливо прижался небольшой столик.

Саня принес из сеней поленья и ножом деловито настругал лучины. Затем сложил щепочки внизу, а сверху сложил шалашиком поленья по толще. По-хозяйски приоткрыв дымоход и дверцу поддувала, он затопил печку. Дрова вскоре разгорелись и затрещали внутри топки, создавая домашний уют и ауру комфорта.

Мы нашли в хижине невысокие, но крепкие табуретки и присели возле печки.

– Чего делать-то будем, Олег? – вздохнул Коломин.–Похоже, влипли мы крепко…

– Знаешь, Санька, о чем я думаю… Что чаще всего убивало людей на войне или путешественников, попавших в экстремальные ситуации?

– И что же?

– Страх. Обыкновенный страх. Человек всегда страшится неизведанного. Того, что не может объяснить. Сейчас страх – это наш первый враг.

Коломин усмехнулся:

– Только не