на еду и на уроки фехтования мечом, которые Сечень показал Россу.

Юноша заинтересовался странным оружием, которое увидел при встрече за его спиной. Сечень показал и сообщил, что это лук, с его помощью можно посылать стрелы на очень далекое расстояние. Тут же они вышли из дома, захватив мишень на доске, в которую Росс метал ножи и копья, порой для тренировки, а иногда просто со скуки. Установил её на расстояние пятидесяти шагов. Натянул лук и послал стрелу, которая угодила почти в центр мишени.

После этого Росс вдвойне сильнее заинтересовало невиданное прежде оружие, силу которого он оценил сразу после первого выстрела.

Волхв позволил ему выпустить несколько стрел, которые улетели далеко от мишени. Сечень приободрил его, сказал, что у других получалось не лучше при первых попытках.

Указал некоторые ошибки и тут юноша заметил, что у волхва плохо сгибаются пальцы правой руки. Сечень объяснил, что в пути на него напали шмакодявки (так он их назвал), он отбивался от них мечом, но при этом некоторым удалось покусать его руку.

Через мгновенный непроизвольный мысленный контакт, который Росс тут же прекратил, посчитав нескромным заглядывать в чужие мысли, он увидел массу буро-грязных насекомых величиной несколько больше черепах, но на шести довольно высоких ногах. Их пасти были обрамлены мохнатыми усиками…

— Отец называл их крапивняками. Меня они тоже однажды укусили, тогда я был маленьким, сильно разозлился на них, заорал и они тут же убежали.

— И много их было?

— А они по одному не ходят, нападают огромной толпой. Теперь они меня боятся. Едва я их увижу, гляну — и они сразу же убегают.

— Значит, они убегают не тогда, когда они тебя увидят, а когда их видишь ты?

Юноша задумался и удивлённо согласился:

— Странно, я этого не замечал. Они действительно бывало бросались ко мне, но убегали, если я замечал, что это они. Вспоминал то их нападение на меня в детстве, ту боль, и вспыхивала обида.

— Выходит, ты легко прогоняешь их одной своей мыслью.

— Получается, что это так. Надо же! Раньше я над этим не задумывался.

— Это у тебя получается непроизвольно, просто от тебя идут ментальные волны негативного чувства, для них они столь сильны, что эти шмакодявки пускаются наутек. Значит, сильно они тогда тебя укусили!..

— Они не кусаются, жгут их усики… вернее, не жгут, а как бы оставляют память о сильной боли в том месте, которого касаются.

— Мне не совсем понятно, но боль очень сильная и, действительно, напоминает крапиву, но только во многие разы более жгучую.

— Потому их и зовут крапивняками. Отца они не раз кусали, они его не боятся, а прогонять их он не умел.

— И что он делал после этого? Как-то лечился?

— Его лечила мама. Быстро снимала память о прикосновениях. Это она мне говорила про память: даже яд крапивы удалять сложнее, а это совсем легко.

— Жаль, что нет твоей матери.

— Она меня научила, давайте полечу.

Сечень протянул руку. Росс сосредоточился, провёл над чужой ладонью своей рукой, едва касаясь кисти мужчины, словно что-то собрал в кулак и отбросил в сторону…

После нескольких таких действий сказал:

— Всё, я удалил память о укусах крапивняков…

Сечень сжал несколько раз пальцы в кулак, выпрямил и радостно произнёс:

— Действительно всё прошло, рука совсем как прежде, словно и не болела! Большое спасибо! Очень тебе благодарен за исцеление. Тем более, это правая рука — самая необходимая в жизни. Вот теперь я могу показать тебе настоящую рубку на мечах, стрельбу из лука!..

После последовали новые уроки обращения с оружием…

Через час стало темнеть. Они отправились ужинать. За столом был продолжен рассказ о прошлом, о древних людях, постигшей их Катастрофе после явления облака с кровавой планеты…

Продолжался он и на следующий день… Вернее, мужчине приходилось подолгу разъяснять юноше, что такое планеты, звёзды, кометы, космический вакуум, радиоактивное излучение, города, машины, звездолёты и прочее, прочее, прочее.

Правда, перед этим Росс провёл осмотр всего бункера. Сечень помогал удалять ему плесень в банных помещениях. В вентиляционных трубах на сей раз оказались слизняки. Юноша брезговал ими, а потому волевыми импульсами прогнал их обратно в том направлении, откуда они заявились. Хорошенько напугал, чтобы они удалились как можно дальше.

Сечень внимательно наблюдал за этим и кратко заметил:

— Много же они задают тебе хлопот!

— Да я уже привык. Отец говорил, что это даже полезно — заменяет собой утреннюю гимнастику.

— Да, размялись мы с тобой неплохо! — согласился Сечень. Затем задумчиво произнёс: — Мне кажется, что эти твари здесь чуть больше по размерам, чем те, что у нас, да и выглядят они опаснее. Например, у себя я со шмакодявками справлялся успешно, а тут они доставили мне немало неприятностей. Наверное, сказывается близость Богини!

— Богини? А что это за Богиня?

— Как тебе сказать?.. Ты понимаешь разницу между каким-либо растением и, скажем, тлёй?

Юноша кивнул.

— А разницу между тлёй и тобой?

— Понимаю. Но при чём тут Богиня?

— Так вот, между нами и Богиней примерно такая же разница, как между тлями и нами. Они вырастают очень огромными, своей «ботвой» достают облаков. Но продолжают расти и расти.

— А на кого они похожи?

— На корнеплод. А по-простому — на гигантскую репу.

— Вспомнил! Отец водил меня к ней. Несколько раз. Он называл ей Царицей.

— Ты знаешь, где она? Далеко от твоего бункера?

— Туда мы уходили утром, а возвращались к вечеру. Иногда даже раньше.

— Значит, она недалеко отсюда, — обрадовался Сечень. — Это очень хорошо!

— Вы хотите сходить к ней?

— Мы должны вместе с тобой побывать у неё, — мужчина