работу, она должна устанавливать флажок, что она была осуждена.

Деймон и остальные консультанты говорят, что пришло время возвращаться в наши домики, когда напряжение возрастает. Когда мы достигаем домика, Деймон бушует.

— Эй, Бекер! — кричит он злым голосом, которым можно напугать самого спокойного человека.

Девушки испуганны и парни практически стоят по стойке смирно.

— Ад развергся!

Калеб лежит на своей койке, его рука откинута за голову. На нем свободные спортивные штаны и нет рубашки. Он выглядит равнодушным.

— В чем проблема?

Деймон идет прямо к его койке.

— Ну-ка спусти сюда свою задницу, умник.

— Неплохой лексикон, Деймон.

Калеб спрыгивает одним движением и сталкивается с Деймоном лицом к лицу. Они почти одного роста, но Калеб худой и мускулистый по сравнению с массивным Деймоном.

— Слушай, я скажу, что ты сделаешь. Извинись перед Мэгги за свой уход, — требует Деймон, тыкая в меня пальцем.

— Это было совершенно неуважительно и грубо.

— Я сожалею, — бормочет Калеб неискренне.

Разъяренная, я отталкиваю Деймона в сторону и становлюсь лицом к лицу с Калебом.

Плохо то, что я теперь вижу каждую линию его обнаженной груди всего в нескольких сантиметрах от меня.

— Почему ты ведешь себя как придурок?

Калеб издает короткий смешок.

— Потому что я и есть придурок.

— Почему ты это делаешь? Это не настоящий Калеб, не тот Калеб, с которым я выросла. Это жестокий, фальшивый притворщик и я ненавижу его.

— Я ничего не делаю. Это я и есть, дорогая. Прими это или проваливай.

— Что между вами происходит? — спрашивает Триш.

— Ничего, — говорю я ей, — Ничего не происходит. Правда, Калеб?

Я хромаю из комнаты, половицы скрипят под моими свободными кроссовками, мне нужно немного пространства. Я хочу побыть подальше от остальных. Когда я иду в теплом воздухе ночи, я чувствую себя лучше. Когда я цепляюсь за перила и неловко спускаюсь на три ступеньки вниз на траву, и чувствую присутствие Калеба позади меня. Я игнорирую его, даже если внутри у меня все сжимается. Я хочу сказать ему так много, но я сдерживаюсь…

— Мэгги, — голос Калеба доносится в ночи. Я продолжаю идти. Когда он догоняет меня, я наступаю на пятки и хромаю от него подальше.

— Оставь меня в покое, — говорю я через плечо.

— Что ты от меня хочешь, чтобы я слушал ваши рассуждения о том, как я напился и сбил тебя, оставил лежать на улице и умирать, как я попал в тюрьму, как вышел оттуда и мы начали … начали …

Он вздрагивает и кладет ладонь на глаза, как если он обличит нашу историю в слова, она станет невыносимо реальной.

— Отношения? — равнодушно спрашиваю я.

— Называй как хочешь… Это все равно не сработает.

— Ты даже не дал нам ни единого шанса.

— Твоя мама ненавидит меня. Мои родители будут волноваться, если увидят нас вместе.

Черт, Мэгги, даже Деймон предупредил меня держаться подальше от тебя. Ты должна быть благодарна, что я уехал, но очевидно, что ты все еще держишься за то, что было между нами.

Я подхожу к Калебу так близко, что я почти чувствую тепло и энергию, исходящую от него.

— Ты должен пережить это.

То, что у нас было, так это короткий роман. Я пережила это, поэтому это даже не смешно.

— Давай, Мэгги. Признайся, что часть тебя все еще хочет меня, даже если ты ведешь себя так, будто вычеркнула меня из своей жизни Ты слишком сильно протестуешь.

— Я ничего не чувствую к тебе.

Но в тот момент, когда я собираюсь вернуться в домик, Калеб протягивает руку и берет меня за руку.

— В самом деле? — говорит он.

Я тяжело сглатываю. Эти пальцы на моем запястье полны бешеной энергии … Я знаю эти пальцы слишком хорошо.

Я злюсь на себя за то, что помню ощущения от прикосновений этой энергии, сосредоточенной на мне… эти пальцы когда-то ласкали мою кожу. Все, о чем я должна думать — это как поставить его на место, а не чувствовать связь, но когда я смотрю на него, я забываю обо всем на свете, потому что эти пронзительные, ледяные голубые глаза, которые есть только у Калеба Бекера, притягивают меня Я выкручиваю свою руку из его ладони, решив разрушить влияние, которое он имеет на меня, раз и навсегда… Я иду обратно в дом, когда я слышу, как Калеб смеется за моей спиной.

Я останавливаюсь и оборачиваюсь.

— Что смешного? — требую я.

Я надеюсь, что к моей обуви не прицепилась туалетная бумага или к джинсам не прилипла жевательная резинка. Смех Калеба превращается в дерзкую усмешку.

— Я понял все.

— Понял что?

— Почему ты так упорно говоришь мне, что между нами все кончено.

Он скрещивает руки на груди.

— Это потому что ты пытаешься убедить себя, что все кончено. Но мы-то с тобой знаем, что между нами все еще что-то есть.

— Ты бредишь. Единственное, что есть между нами — это ненависть и обиды. И я говорю не только о себе. Ты раздражаешь меня так же, как я раздражаю тебя.

Когда он делает шаг вперед, я делаю шаг назад.

— Ты уверена? — спрашивает он, выражение его лица становится еще более дерзким.

— Да. Я уверена, — говорю я ему, — Уверена на сто пятьдесят процентов.

— Тогда докажи это, — я смотрю на него, сузив глаза, интересно, что он замышляет.

— Как?

— Поцелуй меня, Мэгги. Прямо здесь, прямо сейчас.

Глава 5

Калеб

— Один поцелуй — говорю и подхожу ближе, — Если тебе плевать на меня, то это не будет для тебя чем-то особенным.

Она вздыхает. Она не имеет понятия, что наблюдение за ее движениями, напоминающими неоперившегося птенца, заставляет меня хотеть быть с ней еще больше.

Я не уверен насчет моих мотивов… Я не хочу думать об этом, слишком трудно и страшно, я скорей могу придумать ответ сейчас.

— Я не целую парней просто, чтобы что-то доказать, — заявляет она с видом который я видел у нее несколько раз.

— И уж тем более мне не нужно ничего доказывать тебе Она не хочет признать, что между нами все еще есть что-то. Это жар под поверхностью из ненависти и обиды, или как там она называет это. Насколько я хочу сохранить расстояния между нами, настолько я хочу посмотреть, как далеко я могу зайти. Испытывать ее это плохая идея, я знаю это. Хорошо, если она забыла меня. Но я не могу сопротивляться желанию узнать наверняка.

— Чего ты боишься? Если ты действительно забыла меня, то наш поцелуй