В моем аду, однако, он правая рука моего отца. Убийство привело его туда, где он сейчас. По правую руку от дьявола.

Дмитрий — ходячий кошмар, и эта улыбка на его лице постоянно издевается надо мной. Каждый раз, когда я вижу этого человека… этого монстра, я вспоминаю о своем месте в этом мире и о том, что моя жизнь мне не принадлежит. Неважно, где я нахожусь. Дома или на работе. Мой отец всегда делает что-то, чтобы расставить все по своим местам.

Обычно я могу все просчитать и знаю, что нужно быть предельно осторожной. Но эта неделя оказалась загадкой.

Что-то происходит. Теперь я в этом убеждена.

Мне двадцать два года. Если я до сих пор не знаю, что с отцом никогда не бывает скучно, то я никогда этого не узнаю.

Но если что-то происходит, я имею право знать, что именно. Ненавижу чувствовать себя параноиком. Достаточно того, что в последние дни у меня было ужасное ощущение, что за мной кто-то наблюдает. Мне не нужно такое дерьмо.

Когда Дмитрий приближается ко мне, Саша, мой телохранитель, бросает взгляд из угла комнаты. Он, должно быть, тоже чувствует, что что-то происходит. Зачем еще мне нужны два охранника, чтобы сопровождать меня на встречу?

Дмитрий останавливается, отходит в сторону и коротко кивает мне, молчаливо приказывая закончить то, что я делаю, чтобы мы могли уйти.

Я делаю неглубокий вдох и пытаюсь успокоить нервы. Еще не время уходить. Мне нужно быть здесь еще три часа. Ненавижу уходить с работы раньше, чем планировалось, и вообще без причины.

Я работаю здесь помощником психолога. Моя цель — стать терапевтом и работать где-то в будущем, работая с людьми, которые пострадали от травмы и имеют ПТСР. Эта клиника идеально подошла мне для получения всего необходимого опыта, поскольку у них есть как стационарные, так и амбулаторные пациенты.

Я нахожусь под каблуком у отца, поэтому я знаю, что все мои цели — пустые мечты, но я работаю на этой работе уже девять месяцев, сразу после колледжа. Это само по себе впечатляет, и я отношусь к этому крайне серьезно. Клиника Риджвуда обычно выбирает профессионалов с большим опытом и квалификацией после колледжа. Мое принятие было основано на моих впечатляющих академических результатах в Университете Брауна и трех летних каникулах, которые я провела здесь на добровольной стажировке. Они так любили меня, что приняли мое заявление в одно мгновение. Я ценю такие вещи.

В то же время я ценю возможность работать. Это было то, о чем мне пришлось умолять отца. Хотя он и предоставил мне небольшую свободу, она шла с условием, что, как и в колледже, со мной все время должен был быть телохранитель, и если мне нужно было быть где-то, где он хотел, чтобы я была, я должна была делать то, что мне говорили.

Итак, я знаю, что нет смысла спорить с кем-либо из охранников моего отца. Кроме того, если Дмитрий здесь, это все равно, что сказать мне, что пора идти. Мне придется уйти сейчас, хочу я этого или нет. Я бы не хотела, чтобы у меня отняли ту толику свободы, которая у меня есть.

Я снова сосредотачиваюсь на Джозефе, пациенте, с которым я работала сегодня, и пытаюсь собраться с духом.

— Я передам тебя Белинде, чтобы ты мог побыть здесь еще немного, — говорю я ему.

Он пришел два месяца назад после автомобильной аварии и очень сильно прогрессировал.

Он опирается на костыль и улыбается мне.

— Дорогая, как насчет того, чтобы я взял это отсюда и пошел обратно в свою комнату. Белинда просто попытается снова накормить меня этим отвратительным супом, — отвечает он со смехом.

Я не могу не смеяться. Он прав. Это именно то, что Белинда попытается сделать.

Мои коллеги и пациенты здесь поддерживают меня. Такие люди, как они, поддерживают меня в контакте с реальностью. Они помогают мне забыть, кому я принадлежу.

— Ты уверен, что хочешь попробовать? — На этой неделе он способен и намного сильнее, чем на прошлой неделе, но в моей природе быть осторожной.

— Я в порядке. Поверь мне. — Он подмигивает мне, и я смотрю, как он не спеша уходит.

Вокруг много людей, но в ту секунду, когда Джозеф проходит через двойную дверь, я чувствую себя уязвимой. Я чувствую себя одинокой и беззащитной перед тем, что, черт возьми, происходит с моим отцом.

Шаги приближаются позади меня, и я встречаю холодные магнетические глаза Дмитрия. Он улыбается мне, и я бы не хотела этого.

Саша отступает, не смея вмешаться. Он знает свое место, и я должна знать свое, особенно с таким человеком, как Дмитрий. Человеком таким же злым, как мой отец.

— Ты снова здесь, — заявляю я, напрягая челюсть. Я ничего не могу с собой поделать, когда дело доходит до него. Он знает, что я его ненавижу, но сейчас я ненавижу больше всего то, что не могу понять, что происходит.

— Я снова здесь, — отвечает он.

Как и большинство моих телохранителей, он говорит с намёком на русский акцент. У меня он полностью исчез. Я прожила в Штатах последние двенадцать лет, и никто бы не подумал, что я провела большую часть своего детства в Москве, почти не говоря по-английски.

— Почему?

— Твой отец перенес твою встречу с ним на более раннее время, — отвечает он ровным монотонным голосом.

У меня запланирован звонок по Skype с отцом через несколько часов. Мы проводим такие встречи раз в месяц, когда его нет в гостях, и они обычно не требуют внимания его первого начальника. Он также обычно не переносит время вперед.

— Что-то случилось? — спрашиваю я.

— Это особенная встреча, — отвечает он, и в его груди раздается глубокий, низкий смешок.

Особенная встреча? Это звучит не слишком обнадеживающе. Я молюсь, чтобы это не означало, что отец узнал о моих ночных вылазках. Я выбираюсь из дома редко, только чтобы немного передохнуть. Саша всегда был начеку и прикрывал меня. Он никогда бы не пошел на риск, который может стоить ему жизни.

И всё же, если бы отец действительно узнал, Саша уже был бы мертв. Мы бы точно не устраивали ради этого специального собрания.

Выбросив беспокойство из головы, я возобновляю свое раздражение.

— Так вот почему ты решил составить мне компанию? Как трогательно.

— Злая. Очень злая. Мне понравится заставить твой рот работать как следует.

Мои глаза расширяются, и я моргаю несколько раз,