— Отставить! Живо все вернули! Хватит реветь! — вышло громогласно, на весь коридор прокатилось эхом. Не верится, что поток злости выскочил от маленькой хрупкой женщины, до этого казавшейся скромной.

Их участковая, проходя мимо, чуть не запнулась. Медицинские карточки выронила из рук. Присев, она собирала обратно в стопочку, оглядываясь на застывших людей. Дети перестали скандалить. Игрушки быстро перекочевали к владельцам, с извинениями. Все мирно сидят и молчал. Никто не хочет связываться с женщиной, у которой сдали нервы.

— Продановы, заходите, — сказала врач, распахнув двери, будто портал в рай открыла.

Юлька, подхватив сына под мышку и свои котомки, потопала в кабинет. Еще немного и умом бы тронулась. Семь потов сошло от облегчения.

Им выписали рекомендации, что еще нужно подлечиться. Косте «за мужество» выдали кругляш аскорбиновый кислоты.

Юлия, вышла на крыльцо, вдохнув свежий воздух. Только хотела сделать шаг на ступеньку ниже… Вскинула голову, почувствовав напряжение.

Алексей смотрел на нее сквозь лобовое стекло своего автомобиля, вцепившись в руль. Челюсть вперед, глаза сощурены. Весь его вид говорил, что мужчина на взводе, сейчас что-то будет. Ей совсем не понравилось, как он перевел взгляд на сына.

Глава 11

Годы, проведенные с ним, почти стерли первое впечатление об Алексее. Но сейчас она вспомнила. Тот же острый взгляд, запах пота. Сбитыми костяшками рук, он стер ее слезы испуга. Тогда разбираться в чувствах было трудно. Молодая и ранимая, совсем не готовая к жестокости и насилию.

Намеки дворовой шпаны, которые вгоняли в краску, каждое слово от них — камень в душу. Эти ухмылочки, как шакалий оскал. Сейчас, у Лешки такой же… Один в один. Он видит жертву, чувствует ее страх. Ей действительно страшно за себя, за детей. Какая Юлька глупая! Думала, так просто все? Разведется с ним и спокойно заживет? От безысходности застонала внутри тонким голоском, по-щенячьи. В висках пульсация и слабость. В ушах «гудят провода».

Муж приближался размашистыми шагами навстречу, пригвоздив ее бешеным взглядом к месту. Зубы сжал так, что скулы стали напоминать монгольские, выступив по бокам.

Коська к отцу не кинулся. Ухватившись за мамину ногу, прижался сильнее, будто почувствовал угрозу.

— Могла бы позвонить, дорогая, — смерил ее сверху до низу колючими наглющими глазами. — Подумаешь, не смог вчера съездить… Обязательно нужно психануть? Строишь из себя обиженку… Ведь не чужие, Юль, — сказал с особым акцентом, интимно и хрипловато. Сначала кнут, потом пряник — обычная продановская тактика.

«То есть, вот как? Лешка воспринял ее желание развестись за псих? У нее, видите ли, блажь, да?» — Юлию покоробило от цинизма. Очень удобно сделать ее виноватой, все вывернуть. Черное сделать белым. Его порыв «благородный» нельзя воспринимать как помощь. В ней интуиция выла сигнализацией, красной лампочкой моргала, требуя найти пути эвакуации.

— Некогда мне с тобой отношения выяснять, — вздернула подбородок, который, о чудо, не трясся. — Нам нужно ехать к Даше, я уже такси вызвала.

— М-м-м! Вот оно как? — снова окрысился. — Нашла куда деньги транжирить, на такси разъезжая? Не умеешь тратить, совсем ничего не получишь! — сплюнул под ноги, постеснялся в нее. Мамки с детьми на ближайшей лавочке уши греют, посматривая на них и шушукаясь.

— Будет развод, Алексей, — твердо сказала Юлия, не осознанно поглаживая Костика по голове, будто успокаивала. Его или себя? — Подам на алименты, больше мне ничего не нужно.

— Алименты от чего, дура? От бублика? — злой гавкающий смех из его разинутого рта, резанул по слуху. — Юлька, ты бы хоть иногда интересовалась, что да как? — В нем просто выпирало чувство превосходства, лезло из всех щелей. — У меня официальная зарплата — мышиные слезы. Основной доход идет на другую, корпоративную карту, с которой снимают и раздают по карманам. Вот ты получишь, сука! — скрутил ей фигуру из трех пальцев и сунул прямо под нос. — Семью хочешь разрушить? Это будет только твоя вина, Юляш! — вышипел, разбрызгивая слюну и выпучив глаза… которые когда-то казались ей красивыми.

Юля отшатнулась, брезгливо отвернувшись. Сейчас она не упадет в обморок при матерном слове. Внутри оказался стержень из твердого сплава, сама не подозревала. Проданов всегда был груб и быдловат, но только не с ней. Получается, Леха вычеркнул ее из списков «неприкосновенных». Дальше что? Ударит?

Алексей ухмыльнулся, прочитав ее мысли. Нехорошо так, с намеком, что все может быть. Большим пальцем руки почесал под ухом, будто размышляя: «Что с тобой, идиотка, делать? Нормально языка не понимаешь. Обратно в стойло не хочешь идти…»

У нее зазвонил телефон, предупреждая о приезде водителя.

— Мы еще с тобой поговорим, — прокатился взглядом по площадке, где много разного народа. — Не здесь.

Женщина, подхватив Костю добежала до такси. В глазах рябит от раздирающих эмоций, дыхание сбилось. Только когда машина тронулась, она переспросила у таксиста, ту да ли вообще села… Оказалось, туда. Выдохнула.

Ей хотелось смеяться и плакать одновременно. Такая ересь!

Она. Разрушила. Семью.

Что, вашу мать, значит? Проданов изменял! Он причинил боль дочери. Он ушел, бросив «не люблю». Нагромождение слов, не связанных друг с другом по смыслу. Стоять кукушечка! Только бы не впасть в безрассудство, не наделать ошибок… Как бы не повело куда-то не туда.

Казалось, за ее спиной сжигаются все мосты и следом течет лава, которая вот-вот накроет. Ей не спрятаться от мужа, не сбежать. Этот везде достанет. Осталось только выбрать линию обороны.

Глава 12

День перетекал в вечер, а из нее словно всю кровь выпили. Костик вымотался и уснул в такси. По приезду закапризничал и никак не хотел просыпаться. Таксист нервно тыкался по своему телефону, торопясь на другой заказ и косился на нерадивую мамашу, которая не знала, за что схватиться.

Им дойти до крыльца больницы всего ничего, но надо дойти с сыном на руках и котомками. У Юльки ноги и руки тряслись от напряжения и усталости. Возможно, голода. Сыну успела скормить пару печенюшек, а сама и глотка воды во рту не держала.

— Двери попридержите! — каркнула какому-то мужику в спину. Одной рукой подхватив Костика, положившего ей голову на плечо, в другой — сумки, Юля покряхтывая, семенила к намеченной цели.

— Давайте, я возьму сумки, — предложил подозрительно знакомый голос.

Женщина с радостью согласилась. Она бы и себя предложила донести, так голова разболелась, хоть вой.

— Вы? — наконец до нее дошло, что добросердечным помощником оказался полуночный незнакомец бритоголовой наружности.

— Всего лишь, я, — подобие улыбки, криво пересекло короткой линией щеку и дальше границы шрама не ступило. — Помню, вы говорили,