Но только собрался отвязаться от новой знакомой, как из-за спины раздалось:

– Кристи! Вот ты где!

Девочка состроила недовольную рожицу, прошептала одними губами:

– Маман.

Пришлось обернуться. Ожидал после дочкиной аттестации увидеть даму с кислым лицом, эдакого вечно недовольного монстра. Но оказалось, стоит рядом очень даже милая женщина. Кареглазая, пухленькая. Внешне никакого сходства, конечно, но чем-то неуловимо напомнила она ему Алю.

– Доброе утро! – расплылся в улыбке Василий.

– Доброе! – тепло улыбнулась пассажирка.

Единственное, самое обычное слово. Но голос – сексуальнейший. И губы чрезвычайно соблазнительные.

Интересный типаж! Кожа светлая, волосы русые, но примешалась и восточная кровушка. Глаза – будто две миндалины, скулы высокие. Пара морщинок ее совсем не портит, даже придает обаяния.

Обняла свою дочку, произнесла виновато:

– Кристишка вас заболтала, наверно?

– Ма-ам! – ощетинилась девочка.

Оттолкнула заботливую руку, мордаха недовольная. Типичный ершистый подросток. Еще года три, и его собственная дочка будет вести себя точно так же.

«Эх, если б не вся эта история, – грустно подумал Василий, – если б у меня был просто отпуск! И это мы с Настюшкой и Алей отправились бы в путешествие на теплоходе по Карибскому морю…»

Женщина смотрела на него с удивленной, сочувственной даже улыбкой. Как же: привыкли пассажиры, что персонал всегда сияет, как начищенная дверная ручка, а тут вдруг лицо у халдея сумрачное.

Вася вздохнул:

– Извините. Мне пора идти.

– Куда еще идти?! А велеть маме, чтоб она обязательно на берег сошла?! – возмущенно обернулась к нему Кристина.

– Доча, ты чего?! – всплеснула руками женщина.

– Ничего приказать вам я, конечно, не имею права, – примирительно сказал Вася. – Могу только посоветовать: обязательно осмотрите Барбадос. Это прекрасный, очень романтический остров.

Мама девочки смотрела прямо ему в глаза. Она не сделала на него «стойку», даже не улыбнулась – но флюиды от нее исходили такие, что у Васи вдруг с языка сорвалось:

– Я сегодня свободен. Могу вас сопроводить.

– Мама! – завопила Кристина. – Соглашайся немедленно!!!

Стюард, кативший мимо тележку с грязным бельем, обернулся, взглянул на женщину оценивающе. Калькуляцию произвел мгновенно – и показал Васе за спиной дамы сжатый кулак с большим пальцем вниз. В переводе на корабельный: «Взять с нее нечего».

Ничего. Обойдется он без швейцарских часов и обеда за чужой счет в дорогом ресторане. Даже сам купит пикантной незнакомке изумительную барбадосскую пина-коладу.

Он представил очаровательную кареглазку в купальнике, в одних трусиках-слингах… вовсе без них… и сердце затомилось от приятного предвкушения.

Дамочка, кажется, считала его мысли. По щекам разлился румянец. Она обернулась к дочке:

– Кристина, мы с тобой все уже обсудили!.. Я сегодня останусь в каюте, а ты…

Но девочка наехала на мать, как танк:

– И зачем я с тобой только поехала?! Тоже мне, карибский круиз! Уже послезавтра на берег сходим, а еще ни одного приключения! Ни намека даже!!!

– Барбадос, кстати, для приключений самое место, – встрял Василий. Со значением взглянул женщине в глаза. И тут же обернулся к ее дочери: – Я, например, знаю одно местечко, где корабль затонул. Он совсем неглубоко, безо всякого акваланга, просто с маской можно увидеть.

– Мама, ну наплюй ты хоть раз в жизни на свою мигрень! – умоляла Кристина.

И та сдалась:

– Ну хорошо.

Протянула Василию ладошку:

– Давайте тогда познакомимся. Меня Нелли зовут.

От ее прохладного рукопожатия его будто током пронзило.

«Мигрень, значит, у тебя, – весело подумал Вася. – Что ж. Приложу все силы, чтобы ее вылечить!»

Нет, все-таки ориентация у него – нормальная. Не геронтофил. Лучше уж безо всякой для себя выгоды соблазнить симпатичную – его лет! – женщину, чем принимать подарки от немощных старух.

* * *

Зарегистрировать образовательное учреждение у Аллы с Викторией Арнольдовной не получилось. Для этого требовалось нежилое помещение плюс куча разрешений. Пришлось написать в уставе, что они осуществляют всего лишь уход и присмотр за детьми. Кормят, умывают, выгуливают, а учить – вовсе не обязаны.

Однако Алла заявила сразу: «У нас занятия будут лучшие в городе!»

Программы, рекомендованные для государственных детских садиков, она даже изучать не стала. Составила собственный методический план. Вошли в него рисование, лепка, основы грамоты и счета, письмо (не буквы, конечно, только закорючки и палочки), английский, физкультура, музыка, танцы. Виктория Арнольдовна настояла еще на одном предмете: «Основы этикета». Даже маленькая Настя поучаствовала в составлении программы: предложила полчаса в день выделить на сказки. Вдохновенно расписывала:

– Но пусть малыши не просто слушают, а отвечают на вопросы, пересказывают, рисуют! Все как в школе!

– Еще скажи: сочинение пишут, – хмыкнула Виктория Арнольдовна. – Фантазерка!

Однако Аля дочку поддержала:

– А по-моему, отличная идея! Нужно только педагога найти хорошего.

К набору кадров Алла Сергеевна тоже подошла с размахом. Объявила через городскую газету конкурсный набор. Желающих поработать за достойную зарплату оказалось немало. Однако Аля безжалостно отсекла большинство опытных педагогов — кто привык муштровать детишек в муниципальных детских садах. В штат в итоге попали две недавние выпускницы пединститута – неутомимые и задорные. Бывшая няня из богатой семьи («С избалованными детишками ладит – значит, и в садике все получится», – решила Алла). А еще – неслыханная диковина для Калядина! – самый настоящий афроамериканец, родом из Нигерии, студент-заочник Института физкультуры. Ему доверили преподавать ритмику и физподготовку.

Даже сотрудниц на должность нянечек подбирали со всем тщанием – Аля и на прежние места работы им звонила, и в поликлинике интересовалась: действительно ли такая-то оформляла у вас медицинскую книжку?

…Найти воспитанников – как и предсказывала Виктория Арнольдовна! – оказалось куда легче. В городские садики Калядина, как везде в России, на очередь надо вставать, едва ребенок родится, да и то не факт, что к трем годам возьмут. Те «счастливчики», кому мест хватило, тоже не всегда в государственных учреждениях приживались. Одни болели постоянно, другие изо дня в день истерики закатывали: «Не хочу туда!» – у какой матери сердце выдержит?

А платежеспособные клиенты в Калядине были. Градообразующим предприятием управляли французы, его топ-менеджеры, как злословил обыватель, деньги гребли лопатой. Две частные поликлиники есть, успешный кирпичный завод, фитнес-клуб – их руководство, конечно, тоже не бедствует. И своих детей элита с удовольствием отправила в первый в городе частный садик.