с обидой. — Я к ним со всей душой, дефицит, можно сказать, предлагаю, и на тебе — разбежались. Ладно, была бы честь предложена… — и он уполз восвояси, разворошив слой опавшей листвы.

Человек остался у ивы один. Он досадовал на себя за то, что не среагировал достаточно оперативно — не удержал коллег, не объяснил им, что один Кивсяк совершенно не опасен, во всяком случае Серый Кивсяк. Вот если бы на его месте был его далекий родич из Центральной Америки, синильной кислотой которого тамошние индейцы смазывают наконечники стрел, или здоровенный Кивсяк с острова Гаити, который распыляет ее, словно поливочная машина, по обе стороны от себя эдакими двумя веерами на расстояние в три четверти метра с каждой стороны… Попадешь под такой душ — не поздоровится! А этот, местный…

Раздумья Человека были прерваны возвращающимися коапповцами.

Вид у них был смущенный. Поостыв, они опомнились и, здраво поразмыслив, сами пришли к выводу, что опасения их сильно преувеличены, и никаких причин для панического бегства не было и быть не могло. Ведь если бы синильная кислота, хранящаяся в пузырьках Кивсяка, действительно представляла для них реальную опасность, она бы дала о себе знать сразу, потому что этот яд действует очень быстро…

Все взоры с укоризной обратились к виновнику паники. Удильщик предпринял слабую попытку оправдать свой всполошивший всех вопль тем, что Кивсяк пообещал позвать миллионы собратьев, но довод его прозвучал неубедительно.

Тем временем Стрекоза тщательно, ветка за веткой, осматривала иву и по завершении осмотра меланхолически объявила:

— А гусеницы бабочки Гарпии нигде нет!

— Куда же она подевалась? — спросил Рак, хотя это и так всем уже было ясно.

Гепард всё же ответил:

— Очевидно, воспользовалась всеобщим смятением и улизнула.

— Ну вот… — Кашалот был огорчен до крайности. — Всё вы, Удильщик: «Спасайся кто может!» — передразнил он, утрируя. — Где мы теперь достанем кислоту для гравировки?

— А зачем вам ее доставать? — произнес чей-то голос, доносившийся со стороны озера. Все обернулись на голос и увидели выползавшую на берег довольно крупную улитку.

— Клиент ничего доставать не должен, — заявила она, приблизившись к коапповцам, и протянула Кашалоту мелко исписанный клочок водоросли. — Вы тут главный? Угадала? Мудрено не угадать — такой представительный мужчина… Вот эта заявка ваша? На гравера?

Кашалот скользнул взглядом по клочку и подтвердил:

— Да, наша… — затем глянул на улитку и еще больше расстроился. — А ваш визит, очевидно, означает, — сделал он заключение из увиденного, — что гравера сегодня не будет? И вы приползли нас об этом предупредить? Весьма любезно с вашей стороны.

С какой горькой иронией прозвучали эти слова!

— Но стоило ли проделывать ради этого такой путь? — заметил Удильщик. — Ведь проще было позвонить…

— Да о чем звонить-то? — улитка явно не понимала, что хотят сказать ее собеседники. — Я и есть гравер, морская улитка Долиум, прислана фирмой «Голубка», прошу любить и жаловать, — и она стала напевать вполголоса известную латиноамериканскую песню: «О, голубка моя, как тебя я люблю»…

Изумлению коапповцев не было предела. Общее недоверие к услышанному, хотя и в деликатной форме, выразил Гепард:

— Но как же вы, такая мягкотелая, собираетесь гравировать по твердому мрамору?

Улитка Долиум ответила вопросом на вопрос:

— Про гебридный метод слыхали?

— Про гибридный метод? — переспросил Кашалот. — Я что-то слышал: кажется, у растений берут пыльцу…

— И переносят на другие растения, — подхватила Стрекоза, — получаются гибридные сорта.

— Вы говорите про гибридный метод, — Долиум сделала ударение на «и», — а я про гебридный. На островах Новые Гебриды местными жителями придуман. Берут улитку Долиум, такую, как я, и сажают на мрамор. Улитка ползет, остается след. Работаем по рисунку заказчика — куда он толкает, туда и ползешь. Очень удобно — не надо думать. Отклонишься — поправят. Называется «улитография». Теперь-то я уж так напрактиковалась, что и без подталкивания ползу куда надо. Так что не сомневайтесь, клиенты, всё будет сделано по высшему разряду.

 Но неисправимый скептик Рак всё еще сомневался.

— Интересно всё же, как это у вас получается? — проворчал он недоверчиво.

Гравер, однако, и не думала засекречивать приемы своего ремесла и охотно объяснила:

— Вот говорят, что, мол, ни в каких случаях нельзя слюни распускать. Не верьте, в нашем деле без этого не обойтись. У меня в слюне серная кислота, специальные железы ее вырабатывают. А мрамор — это что? Углекислый кальций или, говоря по-ученому, карбонат кальция. Когда серная кислота на него действует, получается сульфат кальция, он же сернокислый кальций, попросту говоря — гипс. Я ползу по мрамору, поплевываю — вот вам и надпись.

— Словом, наплевательское отношение к работе, — ввернул Гепард.

С такой оценкой своего труда улитка Долиум с готовностью согласилась и даже спела песенку:

Уверяю вас — неспроста

Есть в слюне моей кислота…

Чтобы надпись гравировать,

Мне достаточно поплевать!

Всё время, пока Долиум посвящала коапповцев в технологию гравировки по мрамору, сердобольная Сова смотрела на нее с состраданием и наконец не выдержала:

— Вредная небось работа, болезная ты моя, — цельными днями с серной кислотой…

Председатель КОАППа, уделявший постоянное внимание неукоснительному соблюдению трудового законодательства, особенно в части охраны труда на вредных производствах, немедленно осведомился:

— Надеюсь, вы получаете усиленное питание?

— А как же — в обязательном порядке! — гордо сообщила гравер. — Я, конечно, звезд с неба не хватаю, зато хватаю их на дне. Морских звезд, понятное дело. Ну и прочих иглокожих — голотурий, морских ежей… Панцирь у них известковый — тот же углекислый кальций. Твердый — не прошибешь. А после обработки кислотой языком проведешь — рассыпается. В одном старинном романсе, моем любимом, между прочим, об этом хорошо сказано, — и она с большим чувством спела романс, мелодия которого показалась коапповцам очень знакомой:

Раствори потихоньку, Улитка,

Твердый панцирь Морского Ежа,

Сделай в нем ты пошире калитку

И затем съешь Ежа не спеша…

— Что ж, — заключил Гепард, — если мне