— Последнюю букву гравирую, — сообщила она хозяевам поляны, когда они подошли вплотную.

— Пока вы ее гравируете, дорогая Долиум, — обратился к ней Гепард, — не ответите ли вы мне на один нескромный вопрос: если в вашей фирме работают улитки, почему же фирму назвали «Голубкой»?

— А вы что, хотите, чтоб ее «Улиткой» назвали? Так и клиентов растерять недолго… Ну, вот и всё, готово. Распишитесь внизу. — И она протянула Кашалоту квитанцию.

Он расписался, улитка забрала квитанцию и со словами «Счастливо оставаться» уползла.

Все махали ей вслед кто ластом, кто плавником, кто крылом, кто лапой, и кричали вдогонку: «До свидания! Большое спасибо!» Одна Мартышка не принимала участия в проводах гравера, так как в силу своего нетерпеливого характера жаждала поскорее взглянуть на результаты ее работы. А взглянув, захохотала так, что схватилась за живот и повалилась на землю с криком: «Ой, не могу — что она нам понаписала и понарисовала!»

Ее коллеги с недобрым предчувствием обступили плиту. На ней была надпись полукругом:

«ЛЮБИ МЕНЯ, КАК Я ТЕБЯ»,

а под ней два целующихся голубка.

Несмотря на драматизм ситуации, а может, и вследствие его, всех разобрал прямо-таки истерический смех…

— Но как это могло произойти? — сквозь хохот изумленно вопросила Стрекоза.

— Видимо, такую надпись с голубками заказывают чаще всего, и улитка повторила ее машинально, по привычке, — предположил Человек, смеясь до икоты.

— На… надо с…срочно ее верн…вернуть, — Удильщик еле выдавил из себя сквозь хохот эту фразу.

— Далече-то не уползет! — Сова утирала крылом выступившие от смеха слезы.

Один Кашалот сохранял серьезность в этой смешливой компании. Он о чем-то напряженно размышлял…

— Так что, дорогой председатель, догнать гравера, вернуть? — спросил, не дождавшись на этот счет никаких указаний, быстроногий Гепард.

— Подождите, это мы всегда успеем. — Кашалот еще раз задумчиво посмотрел на плиту и медленно прочел надпись, как бы взвешивая каждое слово: «Люби меня, как я тебя»… — Хм, — произнес он после паузы, — а ведь, пожалуй, это изречение довольно точно выражает смысл нашей деятельности…

— Да-да, — подхватил Удильщик, всегда и во всем соглашавшийся со своим любимым председателем, — оно проникнуто свойственным КОАППу духом всеобщей доброжелательности и миролюбия!

— И притом в нем есть чувство! — добавила Стрекоза.

А Мартышка обратила внимание коллег на то, что с такой вывеской уже не нужно будет ставить повсюду таблички: «На территории КОАППа кусать и съедать друг друга категорически запрещается!»

— Решено, — твердо заявил Кашалот, — оставляем эту надпись и голубков!

— А мы уже покрыли клеем обратную сторону плиты! — гордо доложила Баля.

— Скорее ставьте, пока он не затвердел! — предупредил Жолик.

Коапповцы, не теряя ни секунды, положили плиту в машину намазанной клеем стороной вверх, Человек быстро довез ее до входа на поляну, там общими усилиями подняли ее и прислонили к необхватному дубу, заранее выбранному и размеченному Мартышкой. Не прошло и минуты, как клей схватил — и вопреки опасениям Рака, плита держалась отменно!

Комитет Охраны Авторских Прав Природы обрел наконец долгожданную и столь необходимую вывеску. И не какую-нибудь заурядную, а совершенно уникальную, единственную в своем роде. На ней, правда, нет названия этого учреждения, но о том, что здесь КОАПП, все и так знают.

Разумеется, такое замечательное событие коапповцы отметили должным образом. А как именно — об этом история умалчивает…

В ПОИСКАХ ЗОЛОТОЙ СЕРЕДИНЫ

Заседание, где была произнесена, хотя и не впервые в истории, историческая фраза: «Мы пойдем другим путем!», а также выяснилось, что не только инженерам есть что позаимствовать у Природы — иным мужчинам вида «Гомо сапиенс», то есть «человек разумный», не вредно поучиться галантности у четвероногих и пернатых представителей сильного пола…

Председатель КОАППа, будучи образцовым руководителем, не терпел у подчиненных разгильдяйства, в том числе и таких его проявлений, как опоздания на работу (сам он, правда, нередко являлся на коапповскую поляну в разгар рабочего дня, но, как известно, начальство не опаздывает, а задерживается). Поэтому коапповцы, прибывшие в урочный час на очередное заседание Комитета Охраны Авторских Прав Природы и увидевшие сердитую физиономию Кашалота, решили, что раздражение его вызвано отсутствием Мартышки, которая грешила довольно частыми нарушениями трудовой дисциплины. Впрочем, Гепард допускал, что, возможно, Мартышка тут ни при чем — шеф просто не в духе…

Приблизившись к председательскому пню, за которым восседал Кашалот, коллеги вежливо поздоровались, но он в ответ лишь кивнул, не отрываясь от чтения какой-то бумаги. Рядом с ней лежал вскрытый конверт с цветастыми марками — следовательно, бумага пришла по почте. И чем дальше председатель ее читал, тем больше хмурился. Коапповцам стало ясно, что причина негодования их начальника в содержании прочитанного, а не в опоздании Мартышки или плохом настроении…

Дочитав бумагу до конца, Кашалот пришел в такое бешенство, что изо всей силы стукнул ластом по ни в чем не повинному пню (психологи называют такие действия «переадресованной реакцией», она свойственна как людям, так и животным).

— Нет, каков мерзавец! — загремел его гневный голос. — Пятый раз перечитываю, и никак не могу поверить, что подобное возможно…

— Что именно? — хором спросили до крайности заинтригованные коапповцы.

— Ах, да, вы же не в курсе… — спохватился Кашалот. — Так вот, друзья, на мое имя поступило заявление… вот оно, — и он показал бумагу, которую читал. — Здесь сообщают о фактах настолько возмутительных, настолько противоречащих нашей морали, что я … что мы… — председатель был так взволнован, что не смог дальше связно говорить и, протянув заявление Гепарду, попросил зачитать его вслух.

— С удовольствием, — сказал Гепард, принимая бумагу, и, взглянув на нее, заметил: — Почерк довольно корявый, но как-нибудь разберу.

Первым словом, которое ему пришлось разбирать, был заголовок. После нескольких попыток его удалось прочесть:

«ДАНИСЕНЕЕ».

— Три ошибки в одном слове! — весело констатировал Гепард. — Уже интересно. Автор,