— Да и час, и два не стоят. Какая разница сколько, если при этом ничего не чувствуешь?

С недоумением пытаюсь сфокусироваться на лице Эрика.

— У тебя какие-то проблемы?

— Нет. Кажется, — он поднимает взгляд в раздумьях.

— Тогда почему не чувствуешь? — вторую половину фразы я неразборчиво договариваю в бокал.

— В смысле, интереса. Физически-то да, нормально. Но на человека вообще пофиг. Не знаю, мне так не нравится. Да проще и быстрей купить резиновую бабу, будет то же самое.

Задумываюсь.

— Нормальные силиконовые стоят дофига.

— Дело не в цене.

— Да я понял. Не, не знаю. Мне нормально. Точно лучше, чем с резиновой.

— Рад за тебя.

— Ну что, тогда желаю, чтоб в новом году ты нашёл ту, с которой что-то почувствуешь, — за неимением других вариантов поднимаю бокал с чаем.

— Не уверен, что хочу этого, но спасибо, — Эрик тычет кулаком в мой стакан. — Тебе тоже чего-нибудь хорошего.

— Будем! — провозглашаю я и отпиваю глоток. О, уже и чай с растаявшим льдом нормально пошёл.

Так, напитки закончились, пора в обратный путь. Дыхнув в ладонь, принюхиваюсь. Естественно, ничего не чувствую. Впрочем, и так ясно, что пасёт от меня за километр.

— Блин, комендант меня сожрёт.

— Ты живёшь на территории части?

— Ну да. А где ж ещё?

— Откуда я знаю. Может, снимаешь в городе и только на занятия ходишь. То есть тебе сейчас нужно пройти КПП?

— Не, — я наклоняюсь к нему и заговорщицки понижаю голос: — Дыру в ограде. И в окно залезть.

Эрик скептически оглядывает строй пустых бокалов между нами.

— Какой этаж?

Шмыгаю носом.

— Третий.

Белые брови ползут всё выше.

— А нахрена ты так нажрался?

— Да ладно, тут в основном сок.

— Ага. А ещё водка, текила, ром, снова текила… — Эрик поднимает глаза, вспоминая. — И твой любимый апельсиновый ликёр, конечно.

— Вау. Это всё там было? — оглядываю стаканы. — То-то я думаю…

Трясу головой, но от движения становится ещё хуже. С трудом сконцентрировав поплывший взгляд, случайно перевожу его на окно за спиной Эрика — и вот тут мои мозги выныривают из алкогольного тумана настолько, чтобы осознать, что и мне, и моей учёбе конец. На улице двое патрульных. Приближаются к двери кафе — прогулочным шагом, однако неотвратимо.

Вскакиваю из-за стола, чуть не опрокинув. Бокалы звякают, один на краю, пошатавшись, всё же падает на пол, и громкий хряп толстого стекла предательски разносится по помещению.

— Всё в порядке, — Эрик уверенно повышает голос в сторону витрины с пирожными. — Я оплачу.

Коридор с туалетами — за моей спиной. Недалеко. Вот только почему ноги заплетаются так, что я бухаюсь на ближайшую стену?! Ну, хоть не на пол.

— Ты чего? Тошнит?

Озабоченное лицо Эрика маячит в поле зрения, но я не могу ответить: язык слишком медленный и непослушный, а полицаи приближаются с каждой секундой. Я бы хотел объяснить внятно, подробно и красочно, множеством сложноподчинённых, сочинённых и всяких иных предложений, но в итоге могу выговорить только:

— Мне пизда.

На моё счастье Эрик верно понимает посыл: хватает меня за рёбра и оперативно волочёт в сторону туалета. Я стараюсь помочь, но подлые ноги лишь цепляются за окружающую мебель — почему её так много на нашем пути?

В туалете воздух прохладный, потому что с прошлого раза открыли окно — горизонтально-узкое, под потолком, — и сейчас это идеально. Сразу понимаю, насколько в зале было душно. Не останавливаясь, Эрик тащит меня к кабинке, заталкивает внутрь, а я, вцепившись в его плечо и футболку, чтобы не упасть, тяну за собой. Он поддаётся, то ли на автомате, то ли от неожиданности, и я, не глядя махнув рукой, умудряюсь захлопнуть за нами дверь.

И вот мы стоим в пахнущей дезинфекцией тесноте — я, Эрик и унитаз.

— Дверь закрой.

Даже сам слышу, что часть звуков не выговариваю, — со стороны, небось, звучит ещё хуже. Но Эрик, видимо, понимает, потому что поворачивает задвижку. Кивает на унитаз.

— Так что, будешь?

— Не, — мотаю головой, от чего перед глазами вновь плывёт. — Там полицаи. Меня отчислят.

— За что? За самоволку через окно?

— Непобо… До… По-до-бающее поведение.

— Какое?.. — Эрик в недоумении. Ну да, откуда ему знать наши правила, в гражданских вузах такого нет.

— Позорящее воинскую честь, — выговариваю медленно и тщательно. Да, я даже в таком состоянии помню формулировки, не зря зубрил.

— Ничего не понял, но запереться вдвоём в туалете кажется не лучшим решением для твоей чести. А если они зайдут? А тут ноги видно, — он указывает на широкую щель внизу двери. — Две пары.

— Точно! — хоть соображаю я плохо, но тон получается уверенный. — Лезь на унитаз.

— Сам лезь! Из нас двоих у тебя ботинки армейские. Или давай я выйду, — Эрик берётся за задвижку, но я сжимаю его пальцы, останавливая.

— Точно засекут ботинки, — от осознания этого факта я делаю просительно-несчастные глаза, как у того кота из мультфильма. — Что делать? У меня башка не варит…

— Ладно, давай, — Эрик подставляет мне плечо. — Потом решим.

Унитаз выглядит таким хлипким и невинно-белым, когда я бухаю на него грязно-мокрую подошву. Бортик скользкий, так что приходится вцепиться в Эрика покрепче. Он недовольно шипит. Карабкаюсь, одновременно балансируя, борясь с головокружением и молясь, чтобы унитаз не развалился под моим весом. Дело идёт, отлично! Только вдруг обнаруживаю, что теперь моя голова торчит выше уровня двери. Проклятье! Иногда быть высоким неудобно. Нужно присесть. Продолжая цепляться за Эрика и осторожно балансировать на несчастном маленьком унитазе, опускаюсь на корточки, сложившись пополам. Поза неудобная, скрюченная, так что содержимое желудка подступило к горлу. Зато от сосредоточенной физической активности голова чуть прочистилась.

— А теперь объясняй, — шепчет Эрик, придерживая меня за плечи, чтоб не качался. — Что ещё за «честь»? Это же ваши армейские загоны, полицаи таким не занимаются. Другая юрисдикция. Они к нам иногда заходят, но кадетов вообще не трогают, даже не смотрят. Ну да, ты бухой…

— Я стакан разбил. Это «хулиганство».

— Не-не-не. Это я знаю. «Хулиганство» — это другое. А ты случайно разбил. Нет, ну даже если подойдут, спросят паспорт. И что? Покажешь. Но ты ничего не нарушал.

— У меня нет паспорта, — шепчу в ответ, на отдельных звуках булькая и давясь, потому что уровень жидкости очевидно превышает уровень моего желудка.

— Почему? Забыл?

— Нет.

— Потерял?

— Да нет! Его нет!

— Как «нет»? — глаза Эрика округляются по мере осознания. — Тебе сколько лет?!

— Семна…

Эрик вдруг сильно зажимает мне рот ладонью. Прохладная. От неожиданности к горлу подкатывает алкогольный чай, и я с трудом сглатываю, загоняя