Так что решаю отступить. На время.

— Омлет скоро будет готов, — возвращаюсь я к плите и выливаю яичную смесь на сковороду.

Таддеус кивает и, кряхтя, входит в столовую.

Положив омлет и кусочки бекона на две тарелки, ставлю их на стол и вновь сажусь напротив Таддеуса. Он с жадностью набрасывается на еду, а я смотрю на него, ожидая одобрения. Таддеус кивает и продолжает есть.

И это вся благодарность? Ну ладно. По крайней мере, он не кричит  на меня.

Взяв вилку, начинаю есть.

Но спустя несколько минут молчания, не выдерживаю.

— Вам больно?

Он удивлённо смотрит на меня.

— Что?

— Ваше лицо.

— Уже нет, — отвечает Таддеус, продолжая есть.

Я, откусив кусочек, задумчиво жую.

— А у вас есть семья?

— Нет, — раздражённо рявкает мужчина, подтверждая мои подозрения.

Мне бы остановиться и замолчать, но я не могу.

— Наверное, вам одиноко…

— Нет. Мне нравится быть одному, — рычит он.

— Но почему?

Мужчина пристально смотрит мне в глаза.

— Люблю тишину.

Тогда ладно. Намёк понят.

Замолкаю.

После завтрака, убираю со стола, мою посуду. Таддеус же, как всегда… ушёл в гостиную и плюхнулся в своё кресло.

Работая, я не могу избавиться от навязчивой мысли, что же он делал прошлой ночью. Куда же делся? Или может быть Таддеус просто любит проводить ночи, гоняя на мотоцикле по тихим улочкам? Но тогда откуда у него появляются травмы?

Сегодня их, слава богу, нет. И это хорошо, но… почему его лицо зажило так быстро? 

Таддеус

Вот уже битый час я пытаюсь заснуть в кресле, пока Арабелль делает что-то на кухне, но не могу. Я слышу ее дыхание… Малейший шорох… Ощущаю ее неповторимый аромат. И от этого сердце гулко грохочет в груди.

Господь всемогущий, тебе мало моих страданий? Решил, что я недостаточно наказан за свои грехи?

Мысли роем кружат в голове, и я ворочаюсь в кресле.

Почему Арабелль осталась на ночь?

Логичный ответ – она беспокоилась обо мне.

Только этого не может быть. Я был с ней груб. И это мягко сказано!

Но как бы то ни было, Арабелль проявила ко мне сострадание. Она приготовила мне завтрак, не спросив моего разрешения. И когда коснулась моего лица... я почувствовал мощный разряд электричества, который не чувствовал уже десять лет. Да, Арабелль заставила меня почувствовать то, что я давно в себе похоронил.

Слушая, как она тихонько напевает себе под нос, я улыбаюсь. Арабелль добрая, с чистой незапятнанной душой и… мне это нравится.

Она принесла в мой дом свет, которого уже давно не было в моей жизни.

Дьявол, почему я так думаю? Это же глупо.

Глубоко вздохнув от раздражения на себя, я вновь чувствую аромат Арабелль.

Груша… Клементины… Мёд…

Вздохнув ещё раз, понимаю, почему так остро чувствую аромат девушки. Она же провела ночь в соседнем кресле.

Дьявол, я не смогу весь день вдыхать его! Надо убираться отсюда поскорей.

И я, рыкнув на себя, встаю и поднимаюсь в свою комнату.

Из-за моих травм лежать на кровати неудобно, но это лучше, чем весь день сидеть и вдыхать аромат Арабелль.

Некоторое время спустя мне все же удаётся задремать, но меня будит аппетитный запах, доносящийся из кухни. В животе урчит от голода и я, поднявшись с кровати, бреду на кухню.

Арабелль стоит у прилавка, намазывая майонез на хлеб. Взглянув на меня, она улыбается.

— Я подумала, что вы захотите сэндвич.

Прислонившись к стойке, молчу.

Почему она такая милая со мной? Почему не бежит без оглядки?

В животе вновь урчит и Арабелль искоса смотрит на меня.

— Голодны?

Я молчу, но чувствую, как губы сами по себе расплываются в улыбке. Я пытаюсь подавить ее, но не могу. В растерянности смотрю на Арабелль. Она заканчивает укладывать ломтики ветчины и сыра на хлеб и, улыбнувшись, протягивает мне тарелку.

— Наслаждайтесь.

И я наслаждаюсь. Вот в чем проблема!

Нахмурившись, хватаю тарелку с сэндвичами и скрываюсь в столовой.

Боже, кажется, я действительно попал в беду.

***

Арабелль

Мне показалось, что я заметила улыбку на лице Таддеуса, но за долю секунды мужчина вновь стал раздражительным и, выхватив из моих рук тарелку, скрылся в столовой. Пообедав, он, не сказав мне ни слова, поднялся в свою комнату.

А я, вздохнув, продолжила уборку.

Незаметно наступил вечер.

Так и не увидев Таддеуса, возвращаюсь домой.

На парковке околачивается Гевин. Только его мне сейчас и не хватает! И я, припарковав машину на улице, незаметно прохожу в свою квартиру.

***

На следующее утро, когда Таддеус впускает меня в дом, я беглым взглядом осматриваю его. Новых травм, слава богу, нет.

— С чего мне сегодня начать? — спрашиваю я.

— С музыкальной комнаты, — отвечает он, указывая в конец коридора.

Таддеус возвращается к своему креслу и, плюхнувшись в него, закрывает глаза.

Что ж, пора приступать к работе.

Прохожу по коридору и оказываюсь в прекрасной комнате с детским роялем. На вид он старый, как и другая мебель в доме, но дерево отполировано настолько, что я вижу в нем свое отражение. Два старинных дивана и такой же стул стоят у стены. Наверное, для слушателей.

Рояль стоит на ковре, но деревянный пол вокруг покрыт пылью. Взмахнув метлой, я запускаю в воздух хлопья пыли, но полчаса спустя успешно с ними расправляюсь. Вытираю грязь с маленького столика и ламп. Смахиваю осевшие пылинки с рояля.

Вот теперь комната готова.

Перехожу в соседнюю комнату, которая оказывается бальным залом.

Мебели в зале нет, но комната выглядит потрясающе. С потолка свисает огромная люстра. Витражные окна пропускают мягкий свет, а пол украшен резной деревянной инкрустацией.

Весь вид портит вездесущая пыль, и я безжалостно с ней расправляюсь.

Закончив, возвращаюсь в гостиную за новым заданием, но Таддеуса в кресле нет. Наверное, он наверху, в своей спальне.

Решив не беспокоить его, вхожу в библиотеку и начинаю вытирать пыль с книжных полок, но ее меньше не становится. Тогда я снимаю книги с полки, и влажной тряпкой смахиваю пыль и с них.