А не будет работы – не будет крыши над головой и не на что будет купить продукты.

Как не крути, в итоге я всё равно проиграю.

Вздохнув ещё раз, я взяла книгу, лежавшую на кофейном столике.

Может быть, хорошая история поможет мне забыть о моём ужасном работодателе.

***

Таддеус

Сняв окровавленную повязку, я осмотрел рану. Тыльная сторона ладони была рассечена от мизинца до большого пальца, но теперь на этом месте остался свежий шрам. Рука уже не болела.

Но только этот проклятый шрам, как и сотни других на моём лице и теле до конца жизни будут напоминать, кто я и что сделал.

Согнув пальцы, нахмурился.

Сколько раз я говорил себе не встревать в поножовщину. Особенно когда дерутся пьяные, но… разум говорил одно, а моя вторая сущность толкала в гущу событий. 

Вздохнув, натянул джинсы и неожиданно в голову ворвались непрошеные мысли о девушке. Дьявол, зачем агентство прислало её? Неужели моё пожелание найти экономку не младше пятидесяти лет, настолько трудная для них задача? Или я прошу слишком многого?

Впрочем, уже неважно. Я был настолько груб с девушкой, что она точно теперь уж не вернётся.

Эта мысль на мгновение опечалила меня, но я успешно от неё отмахнулся.

Схватив чистую футболку, натянул ее, ни разу не поморщившись от боли. Ребра больше не болели. Единственный плюс в моей ситуации. По крайней мере, в этот раз боль длилась недолго.

Сбежав вниз по лестнице, вошёл в кухню и замер на пороге. Боже, я никогда ещё не видел её  такой чистой. Все грязные тарелки были вымыты и убраны. Пол блестел. И девушка даже положила фрукты в вазу, поставив ее на кухонный островок. Теперь кухня напоминала картинку из журнала.

Дьявол. Наконец-то из агентства прислали  прислугу, не боявшуюся работы, но я повёл себя как чудовище. Хотя почему как? Я и есть чудовище!!!

Глубоко  вдохнув, вытащил из шкафчика тарелку.

А ведь девушка действительно хорошенькая. Красивее, чем большинство. Длинные тёмные волосы, каскадом ниспадающие ей на плечи… Пронзительные  карие глаза…

Стоп!!!

Почему я вновь думаю о ней?

Она точно не вернётся после моих выходок. Другие до неё уходили и по менее значительному поводу.

Так зачем же мучить себя из-за этого? 

***

Арабелль

Проснувшись ни свет, ни заря и проворочавшись с боку на бок, я так и не смогла больше заснуть. Поэтому, в конце концов, скатилась с кровати и приняла душ.

Сомнения и нерешительность, как же поступить насчёт работы, терзали меня весь прошлый вечер и с новой силой обрушились утром.

Господи, что же мне делать? Позвонить в агентство и уволиться? Или всё же появиться в доме мистера Ворчуна в девять часов?

Так и не решив, как поступить, схватила ключи, сумочку и направилась к выходу.

Оказавшись на улице, я всё же приняла решение.

Ни в моём положении отказываться от работы и обречённо вздохнув, я медленно поплелась к своей машине.

Вдруг на парковке кто-то мелькнул и я, присмотревшись, обомлела.

Гевин! Мой чёртов преследователь, живущий в соседнем доме.

Вот только его сейчас мне не хватало.

Этот напыщенный павлин, считавший себя подарком небес, не давал мне прохода уже больше года. Раньше я вежливо отказывалась от его предложений сходить с ним на свидание, но последние два месяца Гевин перешёл в активное наступление, преследуя меня и не принимая «нет» за ответ.

Моля Бога, чтобы Гевин не заметил меня, быстро прошмыгнула к своей машине и юркнула на водительское сиденье.

— Доброе утро, Банни, — проворковала я, заставляя машину проснуться, но тщетно. Даже она не хотела возвращаться к злобному мистеру Ворчуну.

После недолгих уговоров, мне всё же удалось завести машину и, вырулив с парковки, с черепашьей скоростью поплестись к зловещему особняку.

По дороге я постоянно размышляла над тем, что сказать Таддеусу.

Может мне стоит извиниться? Или просто появиться и вести себя так, как будто ничего не случилось?

Ни один из вариантов не казался правильным, но мне придётся собрать волю в кулак и не зацикливаться на его грубости, а просто работать.

Выехав за город, я приоткрыла окно и вдохнула чистый осенний воздух.

Листья уже начали приобретать красивые осенние цвета, ярко-оранжевый и красный. Мистеру Уолкеру явно повезло жить в такой лесистой местности.

Ещё пару недель и весь лес, окружающий его дом, полностью сменит летний наряд на осенний.

Я въехала на подъездную дорожку к особняку ровно в девять и заглушила двигатель.

Каменный дом показался мне ещё более неприветливым, чем накануне, но собравшись с духом, я всё же заставила себя выбраться из машины и подошла к двери.

Постучав, сделала шаг назад.

Но к двери никто не подошёл.

— Мистер Уолкер? — позвала я, постучав ещё раз. — Это я, Арабелль.

Нет ответа.

Я прислушалась, но за дверью продолжила стоять тишина.

Вдруг вдалеке послышался тихий гул мотоцикла. Нарастая, шум становился всё громче и громче, пока я не заметила мистера Ворчуна. Он подъехал на своём мотоцикле к дому и заглушил двигатель. Чёрный шлем полностью скрыл его лицо. Он откинул стойку и спешился с мотоцикла. Обтягивающие джинсы и кожаная куртка предали Таддеусу весьма сексуальный вид, и я удивилась, как могла подумать, что он старик.

Тед снял шлем и с трудом поднялся по ступенькам к двери.

Мельком взглянув на меня, отвернулся, но мне хватило и секунды, чтобы успеть разглядеть глубокий порез над его левым глазом, из которого сочилась кровь.

Боже, он снова поранился.

Не обращая на меня внимания, Тед открыл входную дверь и прошёл мимо меня в дом, не сказав ни слова.

Я восприняла это как знак войти и последовала за ним внутрь.

— Доброе утро, мистер Уолкер, — поздоровалась я.— С чего бы вы хотели, чтобы я начала сегодня?

Он остановился, но не обернулся.

— Начни с уборки комнат верхнего этажа. В кладовке найдёшь все, что нужно для этого, — махнул он окровавленной рукой.

Я уставилась на его руку, но ничего не сказала. Я усвоила урок, поэтому пробормотав: «Хорошо», прошла в кладовку, взяла метлу, тряпки и поднялась по лестнице.

Размышляя о том, что случилась с Таддеусом, я медленно шла по коридору, попутно разглядывая портреты на стенах и открывая двери в комнаты, оценивая масштаб работы. Да-а-а, как же давно в них не прибирались?! Каждая комната была заполнена красивой старинной мебелью… и пылью. Только одна комната, оказавшаяся кабинетом, была до жути опрятной.