- Информативно, - заключил он, хмыкая.

- Хотела… - я в очередной раз замялась, но, в принципе, к месту. Через мгновенье возле нас оказалась медсестра, вручившая Залиму какие-то папки, видимо, истории болезней или документы.

- Ладно, заходи, - произнес Залим, распрощавшись с девушкой после короткого обмена рабочими фразами.

Покивав, я молча последовала за бывшей любовью. Зашла в его кабинет, закрыла за собой дверь и некоторое время помялась. Подождала, пока Залим сядет за стол, водрузит новые папки на те, что уже ранее лежали там и поднимет на меня свои восхитительно-шоколадные глаза.

- Вот… это тебе. – Я положила перед ним коробку. Глупо, глупо до невозможности. Я вообще всегда выглядела глупо, и чаще всего это происходило рядом с Залимом.

- Что это? – Он снова нахмурился, явно не понимая, что происходит. Правда, длилось это всего несколько мгновений. – Это что… это… это они? – Шиков поднял на меня растерянный взгляд, начиная осознавать, что именно перед ним лежит.

- Они, - я улыбнулась, - твои любимые. Больше ничего не придумала, - я пожала плечами, становясь чуть увереннее. Кажется, Залим хотел спросить что-то еще, но это было явно до того, как он учуял запах любимой выпечки. До невозможности напоминая мне большого ребенка, Шиков нетерпеливо развязал простой узел и погрузил руку внутрь. И уже через считанные мгновенья жадно вгрызался в лакомство.

- Невероятно… - прошептал он спустя одно печенье. – Это все еще лучшая выпечка из всех, что я когда-либо пробовал.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ - Это да… - Шиков покивал, бережно закрывая коробку с лакмоством, словно перед ним была не выпечка, а что-то очень ценное. – Супруга у меня за здоровое питание, никакого сахара, никаких трансжиров, ничего вредного, - он закатил глаза, взмахнув рукой. – Значит, мне больше достанется, - подытожил он, заставляя меня усмехнуться. На секунду даже стало жаль и Шикова, и его сына. Какая же жизнь без вкусной, но вредной еды?

А, впрочем, кто я такая, чтобы решать?

- Я хотела увидеть тебя… сказать спасибо.

- Рада, мы же говорили об этом, - Залим тут же посерьезнел. – Я просил тебя, ты дала обещание. Я свою часть выполнил, а как же твоя?

- Я не собираюсь больше преследовать тебя, - я запнулась, опуская голову и устремляя взгляд на носки черных ботинков. Чуть повернув голову, увидела себя в прозрачном стекле одного из стеллажей.

Господи, что я делала? Зачем стояла сейчас перед этим человеком и унижала себя? Неужели надеялась на что-то? На продолжение общения? На то, что станем друзьями? От той Рады, что была во времена учебы не осталось ничего. Стояла ее жалкая копия, едва ли не тень. Во мне невозможно было узнать ту девушку из прошлого. Не было ни былой красоты, ни яркости, ни жизнерадостности. Только осунувшаяся оболочка, которая почти не помнила счастье минувших дней.

- Рада?

- Я хотела сказать, что благодарна за то, что ты сделал для моего отца, несмотря на то, что было в прошлом. И что я никогда этого не забуду.- Я лишь мазнула взглядом по бывшему жениху. Отчего-то стало до невозможности неудобно смотреть на него, такого успешного, красивого и уважаемого всеми вокруг. Я почувствовала себя жалкой молью, никчемной гусеницей рядом с тем, кого когда-то выбрало мое сердце. Он достиг таких высот, а я… я так и осталась внизу, не прошла свой путь, не осуществила свою мечты, даже не завела семью. Залим смело мог надо мной посмеяться, потому что генеральская дочь, которую отец хотел выдать замуж за достойного, теперь была сама не достойна.

Развернувшись, я сделала несколько шагов к двери, моя кисть уже успела лечь на холодную ручку, когда неожиданно ко мне сзади подошли.

- Рада, - едва слышно произнесли мое имя, и я вынужденно повернулась обратно. Голову пришлось поднять, я встретилась взглядом с чужими, потемневшими глазами.

На удивление, Шиков не стал больше ничего говорить. Его горячая ладонь легла аккурат на шею, спустя пару секунд, сжала ее, почти до боли, но я лишь терпеливо прикрыла глаза, не понимая, что происходит, но, тем не менее, не решаясь это прервать.

Прошло еще какое-то время и прикосновение, приносившее боль сменилось другим, противоположным. Длинные, тонкие пальцы огладили нежную кожу, словно прося прощение за мимолетную грубость, опустили ниже, остановились между грудей. Чуть нажали, заставляя меня попятиться, спиной упереться в дверь, находившуюся позади.

Я прикрыла глаза, понимая, как давно у меня не было близости с мужчиной. Как давно я не была близка с тем, кого когда-то очень давно полюбила всем сердцем, всей душой.

Предвкушение, поселившееся где-то глубоко внутри, пришедшее с первым прикосновением родных рук, не обмануло. За грубостью и лаской следом пришел поцелуй.

Жадный, как путник в горящей пустые. Яркий, как фейерверк в темную, непроглядную ночь.

На какое-то время я очутилась в другом мире, в другой вселенной. Все вокруг перестало существовать. Не стало мыслей. Не стало слов. Осталось только сбивчивое дыхание, обжигающие касания рук на моей талии и горячие губы, огнем проходившиеся по моим устам.

Материальный мир остался где-то далеко, где-то позади, ушло пространство, остановилось время. Душа слилась с душой, оставляя только раскаленные эмоции, жаждущие большего тела.

Можно ли было изголодаться по другому человеку? По своей частичке, дарованной тебе свыше? Можно ли было начать снова дышать спустя долгие годы одиночества и отчаяния? Можно ли было почувствовать, как, наконец, забилось твое сердце после длительной остановки? Можно ли было быть ходячим мертвецом и очнуться от кошмарного сна спустя столько лет?

Можно.

- Бесстыжий, - я тихо рассмеялась, наблюдая за тем, как бывший, совершенно не стесняясь своей наготы, развалился в кровати, даже не удосужившись прикрыться простыней.

Залим молча усмехнулся, бросая на меня лукавый взгляд.

Разумеется, мне нравилось, и я не имела ничего против. Мне нравилось любоваться его телом, будь оно облаченным в ткань или же нагим. За время нашего расставания оно изменилось, но несильно. В Залиме были небольшие изменения – морщинка, залегшая между бровей, взгляд, ставший более суровым, мышцы, обрекшие более четкие очертания. Но в целом, тело, лежавшее сейчас рядом со мной на одной постели – было родным, до боли знакомым и привычным во всех смыслах этого слова.