– Не бойтесь. Я, конечно? чудище, но исключительно в силу возраста. Меня зовут Иван Николаевич. Я – доктор, психиатр.

Его голос действовал успокаивающе, и Арина, нащупав в кармане трясущей рукой фонарик, включила его и направила на спасителя. Иван Николаевич непроизвольно сморщился.

– А где гоблин?

– Не волнуйтесь, он убежал.

– Как же вы справились с ним?

Иван Николаевич с явной любовью покрутил перед собой старинной тростью.

– Фехтование. Звучит так же архаично, как капитализм, однако выручало меня не раз. В молодости я был чемпионом Европы по савату. Это французский бокс, которым владели аристократы. Оскар Уайльд, например.

– Надо же… Спасибо вам огромное. Если бы не вы с этой палкой, он бы меня убил. У нас в отделе совсем недавно погибла одна сотрудница. Гоблин перерезал ей горло около двери подъезда. Никто из соседей даже не выглянул в окно. Вы – настоящий герой. Я о таких, как вы, только читала. В ГКЦ иностранные расшифровки не очень любят, но мне они нравятся. Там есть такой персонаж, все время спасающий мир, – Брюс Уиллис. Отважный и немного циничный. Наверное, в прошлом таких мужчин было много. Ой, простите, я не представилась. Меня зовут Арина.

– Я знаю, Ариночка. Дело в том, что я шел именно к вам. Простите, что нагрянул среди ночи, но я пришел по делу, не терпящему промедления. Я принес некоторые важные для мировой истории видеоматериалы. И я не мог прийти, как бы это сказать… официально… потому что, несмотря на важность миссии, это дело глубоко личное. Я пришел именно к вам, потому что имел честь несколько раз встречаться с вашей матушкой. Но вы еще были совсем малышкой и, конечно же, меня не помните. Вот смотрите, я даже фото захватил, чтобы вы мне поверили.

Психиатр поднес к фонарю фотографию, на которой он и Аринина мама сидели за столом. Он улыбался, а мама была непривычно хмурая и озабоченная. Впрочем, она никогда не любила фотографироваться. Считала, что слишком неестественно получается.

Арина, наконец, смогла унять дрожь и успокоиться.

– Пойдемте ко мне, я угощу вас молоком с бутербродами. Молока, правда, теперь уже нет…

– Спасибо, спасибо. Если вы не против, у меня есть кофеек в термосе. Я не знал, во сколько вы придете, и захватил на всякий случай с собой небольшой ужин.

Старичок засеменил за девушкой вверх по крутой лестнице. Арина услышала, как рядом соседи Дрелькины аккуратно прикрыли дверь. Дескать, жива осталась, и ладно. Это была та самая пара не любимых Ариной жлобов, которая воровала у нее молоко. Войдя на кухню, девушка первым делом развела огонь. Для этого в печке у нее уже были аккуратно сложены шалашиком дрова. Ей крупно повезло, потому что она жила в старом доме, где в начале XX века была печка. Потом, когда у всех появился газ и централизованное отопление, печку накрыли скатертью и использовали как стол на кухне. Теперь же дымоход снова расчистили, и зимой печка стала для Арины лучшим другом и спасителем. Ведь многие жители грелись по ночам у костров, настолько невыносимо было оставаться в стылых панельных домах. Другим счастливым обстоятельством в жизни девушки стало то, что в прошлом веке в старых домах часто невозможно было по техническим причинам развести коммуникации, и поэтому ванна находилась прямо на кухне. Мама рассказывала, что кухня-ванная всегда была предметом их семейного юмора – можно одновременно мыться и жарить яичницу. Теперь же ванна на кухне стала объектом всеобщей зависти. Этого позволить себе не мог практически никто. Ну, разве что полицаи из Энергии Горячей Воды. Отопления в городе не было. Раз в неделю в городской бане бывал «день чистоты», и если ты не занимал очередь с ночи, то шансов поплескаться в теплом душе не оставалось совсем.

Старичок порывался помочь Арине с ужином, но она усадила его в продавленное кожаное кресло и стала проворно суетиться по хозяйству. Она быстро сделала бутерброды с сыром, налила из термоса кофе и придвинула угощение на столике поближе к печке. Старичок довольно жмурился и потягивал из пиалки горячий напиток.

– Эх, деточка, что с миром стало. Как в блокаду живем. У меня бабка в блокаду была твоих лет. Точно так же одна бегала по пустому городу в худеньком пальтишке… Ээх.

– Ну что вы, в блокаду, говорят, люди друг друга ели… Умирали от голода. А сейчас есть выбор. Если голодаешь – поезжай в коммуну, возделывай землю или свой огород заведи. Разве нет?

– Так-то оно так. Только это означает, что мы возвращаемся в каменный век. Палка-копалка, сетка-ловилка и крошка-картошка на все случаи жизни. А как же культура, тонкие материи? Когда людям читать книги, смотреть фильмы, если они с утра до ночи копают огород? Понимаете, Ариночка, мы попали в машину времени. Но, увы, в некачественную машину. В недоделанную китайскую машину времени, которая через три дня после покупки сломалась, и мы безвозвратно шлепнулись в далекое прошлое, как сельский пьяница с размаху падает лицом в коровью лепешку. Ведь не бывает так, чтобы мир рухнул в одночасье. Откуда на ровном месте взялся этот Кризис? За рычагами управления экономикой стояли мощные умы! Что с ними случилось, раз они допустили ТАКОЕ! Почему в какой-то момент им стало неинтересно зарабатывать деньги и они махнули на все рукой?

Арина с грустью смотрела на него. За последнее время она видела немало ностальгирующих по былой роскоши старичков. Многие из них приносили свои любимые фильмы в ГКЦ и рассказывали о прекрасном прошлом. А вот ее мама никогда не жалела о том, что произошло. Наоборот, говорила, что все это божий промысел, наказание за то, что сердца людей за последние сто лет покрылись жиром и стали похожи на гамбургеры (кажется, такие американские котлеты, надо посмотреть в словаре).

– Но я нашел причину ее поломки!

– Поломки чего?

– Поломки нашей машины времени или мировой экономики, если угодно.

– И в чем же причина?

Арина нечаянно зевнула и почувствовала, что начинает клевать носом. Она заранее знала все эти рассказы о прекрасном прошлом и врагах, уничтоживших мировую цивилизацию. А завтра еще с утра на работу. Похоже, придется деда уложить спать в маминой комнате.

– Человеческий фактор. Роль личности в истории! Слышали о таком?

– Ну, немного. Ленин там, Гитлер, Сталин…

– Умница! Чувствуется воспитание Елены Сергеевны! Она ведь историю преподавала?

– Угу.

– Так вот какое дело. В том, что мы вернулись в прошлое, тоже виноват человек. Женщина.

– Шерше ля фам. Обычное дело в кино.

– Ля фам тут ни при чем. Сталин и прочие были совсем не ля фам. Дело в предназначении. Вот вы верите в предназначение? Вы бы согласились изменить мир?

– Не знаю (Арина уже зевала так, что казалось, вот-вот порвется рот). Давайте завтра поговорим. Если хотите, можете остаться у меня. В маминой комнате есть большой диван.

– Нет-нет, мне надо обязательно рано утром вернуться к себе. У меня коза некормленая и куры. А на диване я расслаблюсь и просплю все на свете. Да и гоблины совсем распустились, могут залезть, пока никого нет дома. Я ведь на левом берегу живу, а он не так хорошо охраняется, как центр. Зачем вообще государству надо было создавать Государственное Объединение Бедных, если они мало того, что не следят за своими гобовцами, так еще и разрешают их отстреливать? И где брать для этого оружие? Во Франции это кончилось тем, что бродяги перестреляли весь город, и теперь в Париже живут только гоблины. Все, простите, перехожу к делу. Ариночка, у меня есть уникальные по своему содержанию видеоматериалы, которые мне надо расшифровать. Помочь в этом мне можете только вы.