— Разрешите, Руслан Каримович, — остановившись в арочных дверях гостиной, обратилась ко мне экономка.

— Да, Наталья, — я отвёл взгляд от разожжённого в камине пламени.

— Платье для вашей гостьи, — держа в руках квадратную коробку, она подошла ближе. Сняла крышку и показала мне какую-то тряпку бледно-кофейного цвета.

Я едва не спросил, какого хрена она принесла мне это. Какая мне разница? Платье есть платье.

— Вы просили показать вам его прежде, чем отнести наверх, — проговорила Наталья, уловив, очевидно, ход моих мыслей.

Только сейчас я вспомнил, что действительно приказал сделать это. Молча вынул платье из коробки. Бумага, в которую оно было завёрнуто, упала на пол.

— Если это вам не понравится, я отнесу вашей гостье другое, — мгновенно проговорила Наталья, стоило мне, развернув платье, осмотреть его.

— Не надо, — ответил я, бросив платье обратно в коробку, которую Наталья все так и держала открытой. Забрал её у неё и добавил: — Это подойдёт. Я сам отнесу его.

Руслан

— Что вы… ты… — оторопело уставилась на меня девчонка, едва я, войдя в ванную, распахнул дверцу душевой.

Мокрая, с перекинутыми через плечо волосами, она так и стояла под струйками льющейся сверху воды. Сделав шаг назад, прикрыла грудь рукой.

— Выйди! — сказала вдруг гневно. — Видеть женщину обнажённой имеет право только муж!

Грудь её приподнялась и опала, в глазах полыхнул огонь. Ни дать, ни взять Моська, решившая раскрыть свою крохотную пасть и вякнуть.

— Мне кажется, ты забыла, с кем разговариваешь, — сдержанно ответил я и приказал: — Выключи воду.

Она не шелохнулась. Так и стояла, упрямо вздёрнув подбородок и смотрела на меня, тогда как струи воды продолжали стекать по её узким плечам, по животу и бёдрам. На первый взгляд ничего особенного, но… Неожиданно для самого себя я ощутил нечто, напоминающее желание взять её. Не просто получить своё, чтобы почувствовать разрядку, а взять именно её.

— Подойди ко мне, — сказал я так же ровно, но она продолжала стоять на месте.

Её упрямство только усилило моё раздражение. Чёртово раздражение, вызвать которое, так же, как и интерес, в последнее время было практически никому и ничему не под силу.

— Ева, — с каждой секундой промедления раздражение моё усиливалось, и ничем хорошим ей это не сулило. — Закрой воду, — выговорил едва ли не по слогам, глядя ей в глаза. — Закрой эту чёртову воду и подойди ко мне.

Поколебавшись ещё пару секунд, она всё-таки коснулась крана. В воцарившейся тишине было слышно, как последние капли, смешавшись со звуком её шагов по мокрому полу, упали на дно кабины.

Переступив бортик, она встала напротив меня, всё так же прикрывая грудь рукой. Это было тем более смешно, учитывая, что дальше я мог рассматривать её сколько угодно.

— Я хочу видеть, за что заплатил, — жёстко проговорил я. Взяв за запястья, отвёл её руки.

Она напряглась, натянулась, как тетива и снова гордо вздёрнула голову. Странным образом в ней сочетались покорность и упрямство, и это сквозило буквально в каждом её движении, в каждом вдохе.

Стоило мне отпустить её руки, снова прикрыла грудь.

— Что же ты такая непонятливая? — процедил я, перехватывая её кисти и сжал с такой силой, что она поморщилась. — Говорю тебе, говорю… По-хорошему говорю, Ева, — рывком откинул руки.

Девчонка с шумом вдохнула, плотно сжала губы. Я же прошёлся взглядом по её влажному телу. Высокая округлая грудь с небольшими тёмными сосками, подтянутый живот, точёные ноги.

Резко посмотрел в лицо.

— Ты дорого мне обошлась, — тихо выговорил я и, положив ладонь на её упругий зад, провёл по коже. Чёрт! То самое чувство, что я испытал, открыв дверцу душевой и увидев её голой, снова напомнило о себе.

Давно женщина не пробуждала во мне ничего подобного. До приторности походящие друг на друга, они отличались лишь цветом волос и социальным статусом. Другое дело, что стоило любой из них остаться голой, ни о каком статусе речи уже не шло.

Дорогие и дешёвые — всё одно — течные суки. Но свято уверенные, что я не способен заметить возле себя подходящее к употреблению тело и пытающиеся во что бы то ни стало обратить на себя внимание.

— Дорого… — повторил тихо.

Отступил на несколько шагов, продолжая рассматривать её.

С волос её набежала вода, и теперь она стояла в небольшой луже. Да, в самом деле неплохое приобретение. Лучшее из всего, что предложили мне в питомнике.

— С этого дня ты принадлежишь мне, — нарушил я образовавшуюся тишину. — Даже не так… — снова приблизился к ней и проговорил ещё тише:

— Ты принадлежишь мне с того момента, как попалась мне под ноги. Добыча… — коснулся её бедра, пальцами поймал каплю воды и заметил, как в её взгляде появилась опаска. Вот так, девочка… — Я не люблю, когда меня пытаются сделать дураком. Не люблю, — сказал, неспешно водя пальцами по её бедру.

Чувствовал, как это тревожит её, сбивает с толку. Чувствовал её напряжение, и это мне нравилось. Любую шавку нужно воспитывать. Что же… Это может быть даже интересно.

— Я отдам тебе твои деньги! — горячо воскликнула она, пытаясь отпрянуть, но наткнулась на бортик. — Там было не так много.

Я смерил её взглядом. Похоже, она всё ещё ничего не поняла. Деньги… Это последнее, в чём я нуждался. Но разочаровывать её я не стал.

— Было не много, но за это время набежали проценты, — хмыкнул, видя, как она забеспокоилась сильнее.

— Прошел всего день! — не смогла она скрыть отчаяние в голосе.

— День? — Всё же она была забавная. Настолько забавная, что я был готов доплатить отловившим её людям ещё столько же в качестве премиальных. — Ты забыла, какую сумму я выложил, чтобы вытащить тебя оттуда, где ты оказалась?? Может, ты хочешь, чтобы я вернул тебя обратно? — посмотрел с ожиданием.

Она молчала, и молчание её было весьма красноречивым. Не хочет. Конечно же, не хочет. Понимает, сука, чем ей это грозит. Ещё как понимает. Глаза-то умненькие.

Теперь ты будешь делать то, что я скажу и когда скажу, — сочтя её молчание достаточным, продолжил я. — Ты моя собственность.

— И надолго? — она расправила плечи. Последнее, что ей оставалось. Посмотрела мне в глаза.

Я медленно приблизился к ней почти вплотную, взял за подбородок и сказал почти шепотом, прекрасно зная, что так до неё дойдёт куда быстрее:

— Навсегда.

Девчонка вздрогнула. Губы её шевельнулись в тщетной попытке что-то сказать, я же сильнее сжал пальцы. Втянул носом воздух, чувствуя исходящий от неё запах незнакомого мне прежде шампуня. Приторная, сладкая дрянь… Никогда не любил сладкие запахи на женщинах, но ей, на удивление, это шло.