Эллинистические воины. Прорисовка оттиска сердоникового цилиндра эллинистического времени с арамейской надписью. Тут воины представлены в кельтском вооружении: в характерных шлемах с пуговкой наверху и овальными щитами. Справа сверху – атакующие всадники, вооруженные пиками. В центре – командир, призывающий воинов, в шлеме, со щитом и копьем. Внизу слева, видимо, «адъютант» последнего с двумя конями. Справа внизу – скачущий копьеносец и всадник, останавливающий своего убегающего коня. Воспроизведено по: Boardman J. Greek Gems and Finger Ringer: Early Bronze Age to Late Classical. London, 1970. P. 321, fig. 309

До эпохи рубежа эр в степях Северного Причерноморья наблюдается некая политическая стабильность[61]. Процесс же аридизации в первые века новой эры приводит к миграции сарматов в западном, северном и южном направлениях[62]. К I–II вв. относится и интенсивная сарматизация военного дела Боспора. Судя по иконографическому и археологическому материалам, боспорцы перенимают вооружение и, вероятно, определенные элементы тактики кочевников[63]. Сарматские племена активно участвуют в политических событиях, происходящих в царстве. Так, в (первой) боспорской войне 45–49 гг. конница аорсов помогает царю Котису I в его борьбе с Митридатом VIII, стремящимся вернуть себе утраченный ранее трон, тогда как союзные последнему сираки были враждебны и Котису, и стоящим за ним римлянам (Tac. An., XII, 15–16). Это противостояние было вызвано давнишней враждой между двумя соседними сарматскими этносами, окончившейся победой аорсов, бывших, по-видимому, более многочисленными[64]. Теперь примерно до конца I в. аорсы стали ведущей силой в степях Предкавказья и Прикубанья[65]. Во второй половине I в. (вероятно, в 60-е гг.) ольвиополиты посылают посольство к «величайшим царям Аорсии», как сообщается в надписи, найденной в 1984 г. в Мангупе[66]. Судя по монетам царя Фарзоя и его преемника Инисмея, в 49/50 г. – 80-е гг. н. э. господство сарматов (вероятно, аорсов) было установлено над Ольвией[67].

В 76 г. до н. э. римский губернатор Македонии Аппий Клавдий Пульхр во время своего похода против скордисков продвинулся вплоть до сарматской территории, однако эпитоматор Флор, упоминающий эту экспедицию, не говорит о столкновених с кочевниками (Flor., I, 39 = III, 4, 5), – вероятно, римляне просто повернули назад[68].

При Октавиане Августе (27 г. до н. э. – 14 г.н. э.) Дунай становится границей Римской империи. Для балканских провинций от варварских вторжений создаются не только пограничные укрепления лимеса, но и система клиентских приграничных государств, которые должны были принять на себя первый удар варварских полчищ. Другой мерой обеспечения безопасности лимеса станет переселение на римскую территорию варваров, которые должны были нести военную службу в армии империи.

Сарматские племена в конце I в. до н. э. (по материалам С. Я. Яценко)

В «Географии», написанной около 7 г. до н. э. и законченной в 18 г. н. э., Страбон упоминает о том, что скифы, бастарны и савроматы (= сарматы), переходя Дунай, теснили гетов (Strab., VII, 3, 13)[69]. Воспользовавшись разгромом римлянами в 29–27 гг. до н. э. гетского государства, основанного Буребистой, которое господствовало над Северо-Западным Причерноморьем, сарматы подходят к Дунаю[70]. Первыми это были языги, которые уже к началу новой эры являлись беспокойными соседями римской Мёзии, находясь в состоянии перманентной вражды с жителями провинции, переходя Дунай по льду, о чем можно составить представление по «Скорбным элегиям» и «Письмам с Понта» Овидия, сосланного в прибрежные Томы (8–17 гг.)[71].

В I в. н. э. основными противниками Рима на Дунае были даки, к которым подчас присоединялись и сарматы. В 16 г. до н. э. наместник Македонии Л. Тарий Руф победил сарматов и изгнал их обратно за Дунай (Dio Cass., LIV, 20, 3). В период между 6 г. до н. э. и 4 г. н. э. губернатор Далмации Гн. Корнелий Лентул, предупреждая набеги сарматов, препятствовал их переходу через Нижний Дунай (Flor., II, 29 = IV, 12, 20)[72]. При Августе вожди сарматов, обитавших за Доном, присылали к нему послов с предложениями дружбы; эти посольства связываются Т. Д. Златковской как раз с деятельностью Лентула на Дунае[73]. В 6 г., во время восстания паннонцев, даки и сарматы вторглись в Мёзию, вынудив легата этой провинции вернуться обратно (Dio Cass., LV, 30, 4), но в следующем году Тиберий подчинил далматов и сарматов (Euseb. Chron., p. 170, l. 17; Prosper. Tir., 364). Однако в последние годы правления Тиберия (14–37 гг.) Мёзия опять подверглась вторжению даков и сарматов (Suet. Tib., 41). Согласно «Эпитоме» С. Аврелия Виктора, сарматы опустошили Паннонию, а даки – Мёзию (Aurel. Vict. Epit. Caes., 2, 9). В 61–66 гг. пропретор Мёзии Тб. Плавтий Сильван Элиан, судя по его надписи-элогии, переселил на территорию империи более 100 000 задунайских варваров вместе с их царями или князьями; отбил нападение сарматов; вернул царям бастарнов и роксоланов их детей, а правителю даков – его братьев, отбитых от врагов; привел к покорности неизвестных ранее римлянам царей (CIL, XIV, 3608), которых предлагается рассматривать как аланов[74]. Следовательно, римляне выступали союзниками роксоланов, бастарнов и даков, воюя с сарматами[75]. Римляне между тем укрепляли оборону, для защиты дунайских провинций возводится оборонительная система лимеса и создаются флотилии в Мёзии и Паннонии; империя была еще сильна и могла с успехом отражать набеги варваров.