Джен молчала. На глазах появились слезы, и она поняла, что не дышала уже секунд пять, а сердце нещадно стучало.

— Джен? Ты тут?

Джен резко вдохнула воздух и, казалось, не могла сказать ни слова.

— Я, да, да, тут. Больше он ничего не сказал?

— Да вроде нет, я был не в том состоянии, чтобы запоминать все его слова. Ну типа он переживал, что отправил такую девчонку как ты в бар.

— В смысле, «такую девчонку»?

— Да не знаю я. Просто ты же не Моника, которая прошла огонь и воду по несколько раз. А ты такая…

Джен продолжала сидеть на полу и внимательно, почти до дрожи вслушивалась в каждое слово Тима.

— Джен, слушай, все нормально. Все же хорошо закончилось. Ты же норм добралась потом?

— Да, все ок.

— Ну и отлично.

— Подожди, Тим.

— Да, чего?

— Все эти сообщения, когда ты искал меня, ты написал после звонка Джона?

— Ну да, он позвонил. Я понял, что ты так и не пришла с террасы, а внутри я тебя не нашел. Поэтому написал. А когда ты не ответила, подумал, что, либо ты уехала домой и спишь уже в кровати в обнимку с плюшевым мишкой. Либо что-то произошло, и Джон свернет мне шею в понедельник. А потом я вроде бы сел в такси… Короче, как-то так.

— Ясно. Ну отлично, что все добрались и со всеми все в порядке.

— По твоему голосу так не скажешь.

— Нет, правда, все отлично. Ладно, мне надо идти. Увидимся послезавтра.

— Ага, давай.

Джен чувствовала, как телефон стал горячим. Ее щеки горели, по ним текли слезы, и она не могла собраться и встать с кровати.

— Дженни, ну сколько ты будешь болтать со своими парнями! — кричала Гретта с кухни.

На удачу Джен у Гретты зазвонил телефон, и она не пошла разгневанная в комнату. Это была ее соседка, а это значило, что у Джен есть минут 30, чтобы прийти в себя.

Джен не могла сглотнуть накопившиеся слезы. Она просто сидела и плакала. Если проходящему мимо человеку можно было описать ситуацию, которая произошла, то он подумал бы, что Джен сумасшедшая. Но Джен плакала, как плачут тогда, когда люди подтверждают твои же опасения о тебе.

Я для них ребенок. Младшая сестра, за которой надо следить. «Не оставляй девчонку». Я не девчонка!

Для Джен это было большим, почти смертельным ударом. Она поняла, что не была с ними на равных. Все они — Тим, Джон, Моника — взрослые люди, которые могут проснуться в незнакомом месте, напиться, поговорить о чем угодно, о темах, которые она не могла даже произнести вслух. А она была для них не такой — частью команды, но все же каким-то инородным органом, который как бы ни старался, но не мог прижиться. Джен понимала, что они не видели в ней девушки. При всех подколах по отношению к Монике, они смотрели на нее как на взрослую и независимую. Джен к таким они не относили.

Какая же дура! Это надо было подумать, что он посмотрел на меня как на девушку! Джен, ты идиотка! Тупая, безмозглая идиотка!

Спустя время Джен немного начала приходить в себя. Слезы перестали течь, и она могла ясно видеть, что происходит перед ее глазами. Она смотрела на свою комнату и хотела разнести в ней все, сделать из нее комнату взрослой женщины. Но накопившаяся за неделю усталость, похмелье и головная боль от внутренней истерики отняли у нее почти все силы. Она каким-то чудом поднялась с пола, подошла к столу и начала глубоко дышать, чтобы хоть как-то прийти в себя.

— Дженнифер! Я даже по телефону успела поговорить, а ты так и не пришла. Ну что это такое… О господи, что с тобой? Ты вся заплаканная.

Джен молча смотрела на тетю и пыталась решить, стоит ли ей рассказывать правду или нужно выдумать другую причину слез.

— Дженни, ты чего? Что с тобой такое?

— Я ударилась. Ногой, о кровать. Больно очень, не выдержала и расплакалась.

— Так, давай, дойдем на кухню. Приложим лед. Ты идти можешь?

— Да все нормально, все уже нормально. Правда. Идем, я есть хочу.

Джен поковыляла на кухню, чтобы придать больше драматизма ситуации. Но на самом деле она представляла, как залезет в душ после ухода Греты и будет рыдать там, пока ее не начнет тошнить.

На кухне Гретта погрела пирог, налила кофе себе и племяннице, приложив к ее ноге кусок льда в салфетке, которая быстро намокла. И начала рассказывать в очередной раз про то, как покупала персики. Джен ела пирог (он был безумно вкусный) и изредка улыбалась, и кивала, хотя слова Гретты даже не залетали в ее уши.

— Как думаешь, вот такое нормально?

— Мммм, думаю, да.

— Джен, ты серьезно?

Джен поняла, что в этот раз не угадала с ответом и оказывается то, о чем рассказывала Гретта, не было нормальным.

— Прости, я не услышала последнюю фразу.

— Не услышала или не слушала?

— Я просто… что ты там говорила?

— Да я не обижаюсь. В твоем возрасте я вообще мало кого слушала, тем более дачные рассказы родственников. О чем ты думала?

— Да так, просто, просто я устала. Вчерашний вечер. Я была по работе в баре, вот теперь голова болит.

— Вот это работа. «В баре». Что там делала? Познакомилась с кем-нибудь?

— Мммм, нет, надо было просто оценить бар, пишу про его модный дизайн.

— И что, даже никто не познакомился с тобой?

Джен чувствовала, что волна накрывает ее снова. Она старалась дышать животом, чтобы хоть немного успокоится.

— Нет, не познакомилась.

— Ну и дураки они. Ты же такая красивая…

Гретта не договорила.

— Нет, Гретта, это так не работает.

— Ну давай расскажи мне еще, как это работает! Значит слепые они, если просмотрели такую как ты.

— Да нет, думаю, со зрением у них все более, чем нормально.

Гретта не понимала, о чем говорит Джен, и вопросительно посмотрела на нее.

— Дженни, что не так?

— Все не так, Гретта! Вот абсолютно все!

— Что у тебя случилось?

Гретта начинала понимать, что причиной заплаканных глаз Джен был вовсе не ударенный палец.

— Гретта, ладно, давай не будем, пожалуйста. Я просто устала, хочу отдохнуть.

В таких ситуациях Гретта всегда рисовала в своем воображении самые страшные картины. В этот раз она подумала о чудовищном происшествии.

— Дженни, тебя что пытались изнасиловать?

— О господи! Гретта, нет, никто не пытался меня изнасиловать! Думаю, даже такие ко мне бы не