со своего места, — не знаю, зачем ей всё это понадобилось, и вовсе нужно ли было, но я не виноват, действительно, не виноват. Она хотела, чтобы я признал эту незаслуженную вину, и загладил её перед ней, подкупив чем-то таким, что стоило бы мне не жизни, а на много больше, моими принципами. Я не сдался, и всё произошло так, как оно и должно быть, по правде…

Судья удалился для принятия решения. Гриша просто не мог смотреть в её сторону. Он всей душой чувствовал этот неприятный дьявольский взгляд, выбивающийся из толпы присутствующих, совсем не замечаемый никем, кроме его одного.

— В связи с предоставленными доказательствами невиновности, — протяжно зачитывал судья, как раз в тот самый момент, когда Настя, совсем без изменений в лице, бегло переводила взгляд то на него, то на Григория, теребя своими короткими ногтями всё ту же батарейку, подвешенную на цепочке, — оправдать Белкина Григория Натановича, тысяча девятьсот девяносто девятого года рождения, и освободить из под стражи в зале суда.

Судейский молоток вновь стукнул по столу, но теперь это означала для Григория только одно — он, наконец оправдан, но предчувствие, что это ещё не конец тут же дало о себе знать.

Как только эхо судейского молоточка стихло, и вот-вот в зале должен был начаться говор, Настя невольно сцарапала со своей кулонной батарейки нижнюю пластинку, от чего её начало бить током. В зале даже замигал свет. Настя встала в полный рост и затряслась в конвульсиях. Электрические разряды поползли по золотой цепочке, пуская искры, из-за чего все вокруг тут же шарахнулись от неё подальше.

Гриша, увидев это, свалился со стула, упав за ноги адвоката. Антон подбежал к Насте, чтобы сорвать с неё наэлектризованную цепочку, но сам, ударившись током, отлетел, метров на пять. Наконец, один из конвоиров подбежал к ней, нацелив на Настю свой автомат. К нему подбежал второй, кое-как успев схватить его оружие, перенаправив дуло в потолок, после чего раздался выстрел. Громадная люстра, висящая на потолке, разлетелась вдребезги, посыпая всех мелким хрусталём. Второй конвоир тут же вырубил своего обезумевшего товарища прикладом и громко объявил:

— Всем оставаться на своих местах!

А Настю всё это время продолжало бить током. Через мгновение у неё задымились волосы, и она замертво упала на пол, ещё раз пустив пару искорок своими маленькими серёжками. Все тихо приподнялись из под своих рядов. Один из присутствующих, всё также немного пригнувшись, медленно подбрёл к ещё дымящейся Насти.

— Что вы делаете? — спросил его конвоир.

— Я врач, позвольте мне взглянуть, — медленно приближаясь к ней, ответил тот, на что конвоир ничего не ответил, а лишь кивнул в знак согласия.

— Что с ней, — спросила, подползшая поближе, её мама.

— Она мертва, — ответил врач, ощупав её сонную артерию.

— Что? — с пробивающимися слёзами, спросил Антон.

— Умерла, голубушка, умерла, — ответил врач, встав в полный рост, направившись к выходу, после чего и все остальные присутствующие, также полностью выпрямившись, последовали за ним.

***

Спустя какие-то десять минут, все присутствующие покинули зал заседания, кроме Антона, Остапа, Даши и Гриши. Вдруг ближайшее к ним окно выбила пожарная лестница, зацепившись крюками об искорёженную раму. В окне появился пожарник с открытым забралом.

— Давай её сюда, — скомандовал он, так задорно, будто приглашал в гости, или в парк развлечений, и исчез так же резко, как и появился, спрыгнув с лестницы.

Антон взял Настю на руки, и понёс её к окну, плотно прижимая к себе, смотря вперёд пустым взглядом. Она была холодна и горяча одновременно, как подогретое в микроволновке мясо. Остальные медленно последовали за ним. На улице уже стояло несколько пожарных машин, а под окном простиралось натянутое спасательное полотно, плотно удерживаемое в руках около дюжины человек. Антон подошёл вплотную к выбитому окну, просунув в него Настино тело, долго ещё держа её на весу, вглядываясь в небо, с каплей смятения чуть колышущего эмоции его лица.

Через секунду мертвое тело полетело вниз, болтая руками и ногами в разные стороны. Хлюпнувшись об ткань, оно отскочило прямо в руки стоящего рядом медика, уложившего Настю на каталку, и прикрывшего её простынёй.

— Однако, — горько сказал Гриша, попятившись к выходу, и как только дошёл до двери, резко выскочил из зала суда.

Ребята догнали его через полминуты. Теперь они молча шли вдоль длинного и широкого коридора, как одному из них, вдруг приспичило танцевать. Шественный танец подхватили и другие. Вскоре все, в том числе и сам Гриша, уже совсем ничего не соображая, шли дальше, будто двигаясь под ритм какой-то известной современной мелодии.

***

Ему так не хотелось идти на эти похороны, но Даша всё же уговорила Гришу поприсутствовать. Хмурая мать, которая лишилась единственной дочери после единственного мужа, сидела в полупустом зале, тупым взглядом зырясь на стену в одну и ту же точку. Пришли и Тоша с Осей, чтобы проститься с Асей.

Она, ещё совсем молодая, лежала в гробу. Закрытые глазки с ровно торчащими ресничками, и упругие губки мило взирали вверх. Антон молча прошёл мимо гостей, и подойдя к гробу положил свою руку на её ладони, сложенные в замок. Она выглядела так свежо и ещё румяно, будто всё это было неправда, и будто вовсе и не помирала она. На шее всё также красовались обугленные синеватые вены. Тоша нежно провёл пальцем по одной из них, и кровь будто бы снова потекла по ним, распределяя синеву дальше, как вдруг раздался безудержный истерический смех её матери.

Григорию, что стоял с Дашей в дверях, вдруг стало толи неотвратимо страшно, толи противно, а толи и вовсе неожиданно и пугающе весело. Он вырвался в коридор, остановленный лишь нежной Дашиной рукой.

— До конца, только тогда ты сможешь это забыть, — сказала она, поправляя растрепанный рукав его рубашки.

— О чём ты? — спросил он её, оглянувшись.

— Столько всего произошло, и проводив её до конца, ты, наконец сможешь быть спокоен.

— Возможно ты права, но понимаешь ли ты, что, я пережил?

— Нет, поэтому именно тебе необходимо дожить это до конца.

Не помнил Гриша, совсем не помнил, как он согласился ехать на катафалке рядом с её гробом, а будто только сейчас очнулся на одном из сидений, краем зрения поглядывая на тёмно-розовый ящик. В салоне неудержимо сильно запахло формалином. Гриша удивился, откуда он знает этот запах, и что он вообще относиться к формалину.

Кладбище уже приближалось. Как только автобус наехал на кочки, из-под крышки гроба стали доноситься лёгкие, тихие, еле заметные стуки, будто