– Прекрати! – Ноэль зажала уши ладонями. – Сейчас же замолчи!

Роберт сразу умолк и потер щеку дрожащей рукой. Он вдруг утратил выражение превосходства.

– Господи, Ноэль, чего ты хочешь от меня? Чтобы я умолял, стоя на коленях?

На минуту Ноэль задумалась. Чего же она хочет? И вдруг она все поняла.

– Я хочу развода.

Его губы сжались, он подозрительно уставился на незнакомое, явно опасное существо, занявшее место его прежней покладистой жены. Когда он заговорил, вся наигранная мягкость улетучилась из его голоса. Теперь он стал хриплым от сдержанной ярости.

– Поступай как тебе угодно, – выпалил он, тыча в нее пальцем, – но даже не мечтай, что я оставлю тебе Эмму. Я не сдамся, Ноэль. Ради дочери я готов на все. – Он шагнул к ней и застыл, глядя ей в глаза сверху вниз. Его правое веко неудержимо подрагивало, и Ноэль вспомнился Дориан Грей, красивый юноша, настоящее лицо которого, спрятанное на чердаке, было ужасным. – Думаешь, хоть один судья в здравом уме согласится назначить тебя опекуншей? Тебя, женщину, об алкоголизме которой известно всем и каждому?

Ноэль почувствовала, как кровь разом отхлынула от ее лица. Роберт стоял так близко, что она видела волоски в ноздрях его идеального аристократического носа, крохотный шрам на подбородке, куда старший брат случайно угодил хоккейной клюшкой, когда Роберту было десять лет. И глаза, бледно-голубые, с черной полоской вокруг зрачков, пристальные и внимательные, точно глаза сибирской лайки. Мгновение Ноэль была уверена, что он сейчас ударит ее.

Вспышка гнева взбодрила ее. Взяв себя в руки, она не стала напоминать мужу, что она не пьет уже шесть лет, а его самого застала в объятиях другой женщины не далее как шесть месяцев назад. Выпалив это, она оправдала бы ожидания Роберта, ввязалась бы в сражение, в котором все преимущества на его стороне.

Ноэль прибегла к доводам рассудка.

– Ты пытаешься с помощью дочери отомстить мне, а я знаю, что ты не способен так поступить с Эммой. Ты ведь хороший отец, Роберт. Вы с ней по-прежнему будете встречаться. Мы что-нибудь придумаем.

Долгую минуту его лицо оставалось каменным, а потом вдруг обмякло. Роберт заморгал, качнулся с пяток на носки. Кулак со связкой ключей медленно разжался. Он почти удивленно перевел взгляд на свою открытую ладонь. Ноэль увидела красные полосы на коже, где в нее вдавились ключи.

– Ты права, – произнес он. – Боже мой, Ноэль, как я сожалею обо всем! Мне так жаль… – Прикрыв лицо ладонью, он тихо заплакал. Ноэль никогда не видела его плачущим и была настолько ошеломлена, что коснулась его руки жестом сострадания. Он вскинул голову. Его глаза налились кровью, на лице отчетливо читалось презрение к самому себе. – Во всем виноват я. Я все испортил. У тебя есть все основания ненавидеть меня.

– Ненависти к тебе я не испытываю, – заверила Ноэль, у которой опять перехватило горло.

С безграничным унынием и скорбью на лице Роберт тихо и просительно выговорил:

– Можно попросить тебя об одном одолжении? Ты выполнишь мою просьбу?

Ноэль ждала молча, не вполне доверяя мужу.

– Поужинай завтра со мной. Я закажу столик в «Мельнице», – торопливо продолжал он. – Мы поговорим об Эмме и решим, как будет лучше для нее. Обещаю, больше я ни о чем не попрошу. Как ты сама сказала, мы оба – ее родители. И останемся ими навсегда.

Ноэль колебалась. Она не сомневалась в том, что Роберт искренне заботится об Эмме. И если он настроен серьезно, ради дочери она обязана принять приглашение. Но в то же время внутренний голос шептал ей: «Это ловушка. Не попадись в нее!»

Но ведь это глупо, возразила она себе. Чем ей грозит поход в ресторан со взрослым, цивилизованным мужчиной? Вокруг будут люди, в крайнем случае она встанет и уйдет. И потом, Роберт слишком осторожен, чтобы устраивать сцену при посторонних.

«Для таких переговоров существуют адвокаты, – настаивал внутренний голос. – Неужели ты веришь, что он согласится на твои условия?»

Скорее всего нет. Но обращаться к адвокатам еще слишком рано. Что плохого, если она просто выслушает его? Ноэль всмотрелась в лицо мужа, надеясь разглядеть подвох. Но увидела только страстную мольбу.

И все-таки она ответила нехотя, не скрывая этого:

– Попробую уговорить тетю Триш побыть с ребенком. Бабушка еще не поправилась.

Роберт слабо улыбнулся.

– Я заеду за тобой около семи, ладно?

– Нет, встретимся в ресторане. – «Если я приеду на собственной машине, мне будет проще сбежать». Но почему-то эта мысль ничуть не развеяла сомнения Ноэль.

В ресторане «Мельница», расположенном возле шоссе 30 в пяти милях к северу от города, состоялось ее первое свидание с Робертом. Впоследствии они часто бывали здесь, и хотя Ноэль предпочитала кухню «Мельницы» загородному клубу, сам ресторан казался ей чересчур претенциозным. Въехав на обсаженную деревьями автостоянку, она увидела обычное зрелище – роскошные машины последних моделей, эмблемы на капотах которых поблескивали, как миниатюрные призы и трофеи, в слабом свете, пробивающемся сквозь плети глицинии у входа в ресторан.

Уже в вестибюле ее окутал ровный гул голосов. Окинув взглядом шероховатые каменные стены и низкие потолочные балки, слабо освещенные свечами, она кивнула пожилой паре, сидящей возле служебного входа, – крепкому седовласому мужчине и такой же коренастой женщине. Их лица показались Ноэль знакомыми. Но откуда она знает этих людей? Роберт был бы недоволен ее забывчивостью, мелькнуло у нее в голове.

Она заметила его за столиком у окна. В тот же миг Роберт увидел ее, поднялся и начал пробираться к двери, лавируя между столиками. Неожиданно для Ноэль ее ошеломила привлекательность мужа. Сшитый на заказ темно-серый костюм облегал его мускулистое тело как перчатка. В светлых волосах мерцали серебристые и золотые нити, проходя под балками, он слегка наклонял голову. На него обратила внимание не только Ноэль: посетители ресторана оборачивались вслед Роберту, в их глазах мелькали восхищение и зависть.

На краткое мгновение Ноэль почувствовала себя как на первом свидании: привилегией было само общество этого видного мужчины. Отблеск его красоты падал и на нее.

Однако Ноэль знала то, о чем не подозревали другие: мягкое обаяние исчезает в мгновение ока, сменяется либо ледяным молчанием, либо потоком колких замечаний. Ее платье вечно оказывалось то слишком коротким, то чересчур длинным, а макияж – излишне ярким. Вчера на вечеринке она слишком много болтала или была недостаточно оживленной. И как она могла не заметить выбившийся из прически волосок?

– Как сегодня удался бифштекс, Грант? – Роберт остановился поприветствовать мэра Гранта Айверсона, хлопнул его по плечу почти фамильярным жестом, не ускользнувшим от внимания посетителей ресторана. Айверсон и его худощавая белокурая жена Нэнси просияли улыбками, оделив ими и Ноэль.

– С кровью, прямо по моему вкусу, – усмехнулся мэр, плотный мужчина лет пятидесяти с крепкими челюстями и прокуренными передними зубами в обрамлении длинных клыков, напоминавший Ноэль трусливого Льва из «Волшебника из страны Оз». Мэр кивнул, повернувшись к ней. – Рад видеть вас, Ноэль. Роберт рассказывал, что в последнее время вы редко бываете в обществе.