— Bonan tagon*,- встряла Таська, устав изображать героя второго плана. — Я — Тасиой Кудрявцева, культуролог, подруга этого недоразумения, — кивает на меня, зараза этакая! — Пройдемте в дом, нехорошо беседовать на пороге!

— Я при исполнении, — сразу отказался лантарг.

Отдал мне терминал и ушел, четко, как на параде, печатая шаг. Пока профессор Сатув знакомился с Таськой, я смотрела Поункевалю вслед и черное отчаяние овладевало мной. Чем дальше, тем больше я становлюсь ему должна. За последние неполные сутки он спас меня три раза. Целых три раза! Плюс на своей машине в космопорт прокатил. Если так пойдет дальше, то что же будет через пять лет, к концу моего контракта?!

___________

*bonan tagon — добрый день, эсперанто. В Земной Федерации единым государственным языком является эсперанто.

В коробке профессора оказались артефакты нивикийской письменности. Фрагмент чьей-то личной библиотеки, ясное дело. И отсортировать все — справочники к справочникам, развлекательную литературу к развлекательной, письма к письмам и так далее, без моей помощи не способен никто. Во всяком случае, здесь.

Да, работа эксперт-лингвиста не предполагает личного присутствия в зоне раскопок. Большинство моих коллег не вылезают из уютных теплых кабинетов, получая информацию в сканированном виде. Мне их немного жаль. Потому что экранный скан неспособен вызвать тот заряд эмоций, который получаешь, беря в руки артефакт давно исчезнувшего народа. Эта тонкая, но прочная, даже и до сих пор годная для письма, бумага, эта замысловатая вязь символов и образов, запах, шероховатость при прикосновении…

Давным-давно эту бумаги держал в руках автор написанных строк. О чем он думал тогда? Почему написал именно это, а не вон то? Была ли у него семья? Дети? Любимая? Нивикийцы, судя по останкам и сохранившимся изображениям, двуполые млекопитающие, цикл их развития сходен с нашим. Но их язык, в измененном, конечно, виде, сохранился в одной из локалей Гентбариса, не странно ли? Причем там эту расу вообще не помнят, ни в мифах, ни в сказаниях нет ничего такого, что можно было бы охарактеризовать как след палеоконтакта. А язык сохранился…

Загадка!

— И часто вы такое находите? — спрашивала Кудрявцева, включив опцию "я у мамы дурочка, объясните-расскажите-научите".

— Личные библиотеки? — уточнил профессор. — Да, в последнее время довольно часто.

Я только головой покачала, глядя на подругу. Большие глазки, бровки домиком, заострившийся носик, внимательный-внимательный взгляд, а блузочка с плеча немножечко сползла, случайно, конечно же… Она что, серьезно?! Гентбарцев никогда не видела, что ли?

Может, и не видела, а уроки экзоанатомии в школе легко заменяла свиданиями с мальчиками. Федерация большая, расы в ней распределены неравномерно. То есть, хочу сказать, если живешь и работаешь в секторах, полностью подконтрольных теплокровным млекопитающим, шанс встретить там живого гентбарца крайне низок. И наоборот. Все-таки комфортно жить вдали от собственного (или схожего с ним!) биологического вида способен только полный отморозок, принципиально не поделивший со своими что-то очень важное, а таких во все времена у любой расы найдется не так уж и много.

Я попробовала посмотреть на начальство Таськиными глазами.

Ой…

Невыносимо, бессовестно красив, как все гентбарцы. Антропоморфен — никаких жвал, антенн, усиков. Две руки, две ноги, голова. Необыкновенные большие глаза дымчато-фиолетового оттенка в загнутых пушистых ресницах, серебряные, с отливом в благородную черноту волосы. Изящный нос, чудесная полуулыбка, матово-белая кожа…

Надо Таське срочный ликбез провести, по гентбарской репродуктивной системе. А то ведь сдуру влюбится, она такая.

Сколько я подругу помнила, она всегда жила на разрыв. Влюблялась, бегала со счастливыми глазами, а потом разочаровывалась, страдала, переживала, зализывала раны. Потом снова влюблялась, и весь цикл повторялся снова. От безумных глаз до глаз, наполненных слезами, порой проходило не больше сорока-пятидесяти дней. И ведь все ее чувства были настоящими! Она действительно любила на подъеме. И действительно страдала на спаде. Ни единой фальшивой нотки, она так жила. Вспыхивала в чьей-то жизни как сверхновая, а потом сворачивалась в черную дыру. И ударенный Таськиными чувствами мужик долго спрашивал у себя потом: а что это такое сейчас было? И куда делось? И как теперь догнать?

Я бы сдохла, так жить. А Кудрявцева бы умерла от моей жизни.

— Доктор Элинипи, что вы делаете!

Я задумалась и, вместо гнезда магнитной ячейки специального хранения, попыталась сунуть бесценный артефакт в щель между спинкой дивана и колонной. Книжку у меня отобрали, водворили на место. Провалиться бы от стыда, так пол слишком крепкий, держит.

— Простите меня, пожалуйста, профессор, — покаялась я, опуская голову.

— С вами в последнее время творится что-то ненормальное, — сердито выговорил гентбарец. — Рассеянность, головотяптство…

— Гормоны, — подсказала Таська, не очень-то пытаясь скрыть резвящихся в глазах чертей. — Влюбилась.

Я свирепо показала ей кулак, не помогло.

Профессор внимательно посмотрел на Кудрявцеву, потом на меня, и сказал понимающе:

— Ах, вот оно что. Вот вы почему так несправедливы к лантаргу! Просто какое-то запредельное хамство, и я собирался всерьез рекомендовать вам посетить моего друга-психолога, по знакомству, так сказать, он очень хороший специалист… а оно вот дело в чем! Правда, никогда не понимал этих игр…

— И я, — добавила Таська, — не понимаю. Он привлекателен, ты чертовски привлекательна, так почему вы теряете время, Эля?

— Я сейчас кого-то убью, — сообщила я серьезно, искренне надеясь, что валящий из моих ноздрей и ушей пар беспредельного бешенства они оба примут к сведению и сделают правильные выводы.

— Неадекват, — подытожила Таська. — Полный. Профессор Сатув, дайте ей отпуск. Все равно в нынешнем своем состоянии она ни что не способна.

— Тася, — начала было я.

— Молчать!

— Отпуск? Но у нас столько работы… без эксперта не разобраться… несколько частных библиотек, одна общегородская…

— Сорок дней, профессор, — Таська обворожительно улыбнулась. — Через сорок дней Эля вернется отдохнувшей, обновленной и с пришедшим в норму уровнем гормонов, вот увидите.

— Хм, — задумался гентбарец.

— Тася…

— Молчать. Профессор Сатув, Эля работает у вас уже четвертый год без отпусков, на планете с пониженным уровнем комфорта, я проверяла, и если я еще в "Арбитраж" обращусь, с жалобой на невыполнение норм трудового законодательства…

Гнусный шантаж. Нейросеть "Арбитраж" подобные дела рассматривает без участия живого юриста; вердикт выносится за считанные минуты, все попытки оправдаться типа "она сама отказывалась покидать рабочее место в положенный час", даже если она — то есть я! — лично, с приложением своего айди, подтвердит, что действительно сама, — все это сработает только в минус. Как отягчающее. И чревато подобное разбирательство может быть чем угодно, вплоть до отстранения с должности, не говоря уже о штрафах.