Но стоило нам выйти на примыкающую к площади улочку, как к нам подлетела — она парила в двадцати сантиметрах от земли! — раритетная блестящая «Волга». Припустив стекло, из нее к нам с улыбкой обратился самый настоящий зеленый гоблин в форменной фуражке, по бокам которой торчали огромные волосатые уши с множеством колечек. 

— Такси вызывали? — деловито поинтересовался он.

— Вызывали, — ответил дед. — Открывай багажник.

Гоблин открыл деверь, спрыгнул на землю, вразвалочку подошел к багажнику и открыл его одним нажатием пальца.

— Укладывайте, вашество.

Больше всего во внешности этого разумного меня поразили его уши и огромные ступни, упакованные в большущие черные лакированные штиблеты.

— Нравлюсь? — подмигнул он мне и подбоченился.

— Твои уши — это что-то! Я такого пирсинга еще ни у кого не видела! — призналась я честно.

А где бы мне увидеть такое количество колечек в ушах, обвитых цепочками разной длины? Тут только вот такие Уши с большой буквы и могут их выдержать!

— А то! — он польщенно кивнул и начал закрывать багажник, в которой уже пролевитировали наши чемоданы. — Давай, что ли, и твой рюкзак сюда положим, красавица. Неудобно же с ним сидеть.

— Ага, давай, — я сняла рюкзак и подала таксисту. — И поаккуратнее со скейтом! — тот был приторочен к рюкзаку, и гоблин, не поняв, что это за штука, заинтересованно крутил его колесики. 

— Скейтом? А что он делает?

В общем, уселась я на переднее сиденье, и мы с ним всю дорогу до академии проговорили о пирсинге и скейтах. Мама с дедом в нашу беседу не встревали, лишь глядели в окна. 

Мне же толком рассмотреть столицу параллельности Прима на это раз не удалось. Поняла лишь, что она очень красивая, малоэтажная, но разговор с интересным собеседником перетянул все мое внимание. 

Но вот саму академию я проглядеть никак не могла! Она располагалась примерно в километре от Новокая и выглядела точно так, как я предполагала: непередаваемо и волшебно!

— Обалдеть! — вырвалось у меня, когда подъехали чуть ближе.

— Это да, — согласился со мной гоблин и весело оскалился. — А я туда в этом году все-таки поступил! Развил дар до приемлемого минимального значения и поступил! Если хочешь знать, гоблины такого добиваются редко!

— Да ты что?! А я вот только еду поступать, — вздохнула я.

— Да вижу… Только ты бы еще за минуту до окончания приема документов приехала, честное слово!

— Ну, мы не знали, что теперь в академии новые правила поступления. А как вообще получилось, что ты работаешь таксистом?

— Так подзаработать деньжат никогда не лишнее. Каждый гоблин это знает!

— Не поверишь, но люди считают так же, — рассмеялась я.

А дальше я с возрастающим восторгом рассматривала приближавшийся замок, а вернее — замковый комплекс, расположенный на острове посреди огромного озера. Он состоял из множества башен и башенок, которые соединялись ажурными мостами.

Зрелище было завораживающим, и когда мы въехали на мост через озеро, я снова не выдержала:

— Обалдеть! — почти простонала, не веря, что все это реально и совсем скоро я буду здесь учиться! 

А потом вдруг стало очень страшно, что меня сюда не возьмут, и я в волнении закусила губу и покосилась на гоблина. Не будь его рядом, я бы еще раз уточнила у мамы с дедом — точно ли я смогу сюда поступить, но терять лицо при будущем однокурснике не хотелось, и я, насупившись, сосредоточилась на воротах, к которым мы как раз подъехали. 

Как только гоблин посигналил, к нам из неприметной дверцы в воротах вышел охранник — высокий почти квадратный тролль вполне цивилизованного вида, даже с бэджиком, приколотым к карману голубой форменной рубахи.

— Чего надо?

— Привет, Трумбриг! — радостно осклабился таксист. — Вот, привез к вам поступать девушку. — Он мотнул головой, приглашая на меня взглянуть

— Поздно уже, — пробурчал тот. — Вертай взад.

— Трумбриг, имей совесть! У нее еще больше часа есть!

— Она бы еще в последнюю минуту приперлась, — оглядывая меня исподлобья, ответил тролль. — А мне потом карауль этих запоздавших и вылавливай по всей академии.

— Ой, да ладно тебе! Можно подумать, это и правда твоя головная боль. Пропускай уже!

— Знаешь что, Чихуа-хуа недоделанный, сказал — вертайся взад, значит — вертай, иначе… — он демонстративно приложил кулак к раскрытой ладони.

— Эй, ты чего? Обиделся, что ли, что я в прошлые выходные тебя в карты обыграл? Так все ж честно было! Чего обижаться?!

— А я и не обижаюсь, — пробасил в ответ страж, — я тебе сейчас просто кости намну, и все.

И тут двери открыла моя мама и вышла из машины. Поправила шляпку, оглядывая высокие стены и резные ворота академии, остановила взгляд на охраннике, сняла большие солнцезащитные очки и улыбнулась:

— Добрый день. Могу я узнать причину задержки нашего такси?

Тролль на время утратил дар речи, а весь его вид сделался таким глупым, что мне удалось сдержать смешок с большим трудом. Да уж, мамино ведьминское обаяние пробивало навылет еще и не таких грубиянов. 

— А? — наконец, выдала эта гора мышц.

— Почему стоим, спрашиваю. Нам нужно ехать.

— Ехать? Куда?

— Туда, — мама пальчиком указала на ворота, и взгляд тролля, как привязанный, скользнул в том же направлении.

— А! Простите, госпожа, — наконец, очнулся он. — Конечно! Сейчас! Я все открою! 

И тролль поспешил скрыться в своей калитке, после чего ворота начали медленно открываться.

У меня же перехватило дух в ожидании того, что же я сейчас увижу!

— Что? Вот это недоразумение будет учиться в академии магии?! — тыкая в меня костлявым пальцем, искренне возмущался согбенный старик в длинной коричневой мантии.

Он даже вышел из-за своего стола и потыкал в меня пальцем. Больно, между прочим! А ведь только что он с презрительной ухмылкой измерил у меня магический потенциал, бубня себе под нос: 

— Ведьма! До чего докатились! Я — заслуженный магистр исторических наук Вениамин Пожидайкин — измеряю потенциал стихийной магии у ведьмы! Чтоб я еще когда-нибудь позволил себя втянуть в подобный фарс…

Нам и правда с трудом удалось найти в академии в конце рабочего дня хоть одного преподавателя. А уж то, как мы его уговаривали провести измерения — отдельная песня. Не имей мой дед такого веса в местном обществе и не примени все свои способности к красноречию — ничего бы не вышло. Мамино ведьминское обаяние в данном случае пошло только во вред, потому что этот вредный старикашка явно за что-то сильно взъелся на все ведьминское племя.