секундой, а мы с тобой находимся не в лучшем положении и…

Каз изогнул бровь.

– Ты издеваешься?

– Извини, – Али вздохнула. – В общем, есть только один способ достать такую большую сумму за такой короткий срок.

Каз заинтересованно смотрел на нее, не отводя взгляда.

– Диф, – назвала она имя и загадочно улыбнулась. Каз с удивлением разглядывал ее лицо, которое вмиг изменилось, словно она уже нашла сотню золотых, а им в затылок больше не дышат две безумные армии. Лицо Али буквально излучало радость.

– Угадай, где я была? – лукаво спросила она.

– Когда? – уточнил Каз.

Али вздохнула. Игры не получится. И она сдалась:

– У меня для тебя кое-что есть.

Не дав Казу произнести и слова, она достала футляр, до того надежно спрятанный в глубоком кармане, и протянула его парню. Каз недоверчиво переводил взгляд с Али на предлагаемый ему предмет.

– Не смотри так, будто это бомба! – сделав оскорбленный вид, сказала Али.

– Скорее уж яд… – Каз осторожно взял футляр в руки и повертел, прежде чем открыть. – Точно не взорвется?

– Открывай уже, – велела она, стукнув Каза в плечо.

И он открыл.

– С днем рождения! – улыбнулась Али.

Каз коротко кивнул, вынимая кинжал. Он рассматривал его так, словно хотел увидеть каждую мельчайшую деталь – и удостовериться, что это не подделка. Парень был похож на ювелира, что вертит алмаз под лупой – с любовью и всепоглощающим интересом. Али засмеялась.

– Для чего это? – спросил Каз.

– Это подарок. Это я – дарю – тебе.

Каз был поражен. Ему никто ничего никогда не дарил. Даже в дни рождения. То есть – тем более в дни рождения, ведь дни рождения в Ночном Базаре не отмечаются: это просто точка на карте его жизни; день, от которого принято отсчитывать остальные дни. Не более.

– И на это ты потратила деньги?

– Мог бы просто сказать спасибо, – обиделась Али.

Она видела по глазам Каза, что подарок ему нравится. Когда парень смотрел на кинжал, в его глазах пылали искры. Но он не знал, как быть благодарным и выразить это. Эмоции не были его сильной стороной. Он чувствовал радость и одновременно тяжесть от этой радости. И поэтому сказал нарочито грубо:

– В Ночном Базаре не говорят спасибо – это бессмысленно. Сколько раз повторять?

Али закатила глаза. И как она могла забыть это дурацкое правило!

– Твоя покупка нерациональна, – добавил Каз. – Эти деньги мы могли вложить в те сто золотых, которые мы теперь обязаны каким-то образом найти.

Али поняла, что на этом праздник закончился. Каза вновь мучил вопрос долга – только теперь не морального, а финансового, который, впрочем, оказался едва ли не тяжелее. Его груз ощущала и девушка.

– Могу отнести обратно, если не нравится.

Каз ничего не ответил, но и не спешил возвращать подарок. Аккуратно отложив футляр, он спрятал кинжал за пояс, и Али улыбнулась: «Значит, понравился!»

– Как мы найдем твоего дружка? – сменил тему парень.

– Диф мне не дружок, – сухо отрезала Али, окончательно вернувшись в реальность из радости.

– Нам нужно уходить, – снова невпопад сказал Каз. Времени и вправду было мало.

Сдержанно попрощавшись с Нирафом и его дочерьми, они вышли из кабака, но через пару метров Каз остановился:

– Ты знаешь, куда идти?

– Примерно.

Ответ парню явно не понравился, и он недовольно покосился на подругу. Та сдалась.

– Ну ладно, я не знаю, ясно? – стараясь не смотреть на Каза, выпалила она, говоря как можно быстрее. – Но знаю того, кто может знать, где Диф сейчас работает.

– Не слишком обнадеживает.

– Это все равно единственный вариант.

Глава 3

Хозил не знал точно, сколько прошло ночей с момента, как Холд выхватил кулон из смыкающейся границы. Может, около двух. А может, и больше. Хозил потерял счет времени. Мысленно он радовался, что нечисть не нуждалась так остро в еде и воде, как те примитивные люди в другом мире. Создания ночи ели и пили редко – и в основном только для удовольствия или чтобы восстановить большие потери энергии.

Хозил поддерживал тепло с помощью магического огня, для которого были не нужны сухие листья и ветки. С того момента, как маг впервые попробовал сотворить пламя, он чувствовал в себе все больше этих новых сил и был очень им рад. Иногда к нему приходила Жеззи и составляла компанию, но потом снова исчезала. Маг устал и был зол. Ему хотелось поскорее покинуть Светлый лес и вернуться к обычной жизни – сбору трав, исцелению от ядов, простым и выгодным сделкам. Хозил пытался подсчитать, сколько клиентов уже потерял за время своего затянувшегося отсутствия. И ведь даже не успел никого предупредить!

А во всем виноват упрямец Холд и его треклятое обещание нимфе.

Старый демон отказывался уходить. Ручей все еще был мутным, а значит, Хозил по-прежнему связан условиями сделки с Холдом. Но тот словно впал в ступор. Он бесконечно скользил пальцами по цепочке кулона, висящего на шее, время от времени брал его в руки, перекладывал из ладони в ладонь, потом вновь прятал под одеждой. И так сколько уже ночей? Две? Или больше?

После того как тот малец выбросил Холду хранилище его энергии, на демона напала хандра. Прежде Хозил и не знал, что с демонами такое бывает. Видимо, Холд и вправду стареет.

– Не можешь же ты в самом деле волноваться за человека… – вслух произнес маг.

Это даже не было вопросом. Переживать о смертном? Бессмыслица! У Хозила попросту не укладывалось такое в голове, поэтому он не мог воспринимать такую теорию всерьез и ждал, что Холд тоже поймет всю глупость своих переживаний и привычно хмыкнет. Но Холд не хмыкнул. Вообще никак не отреагировал. Он мирно сидел, глядя на кулон, который поблескивал в свете магического огня, сотворенного лекарем.

Хозилу надоело.

– Да что с тобой не так? – не выдержал маг и двинулся в сторону Холда. – Я вроде выполнил свою часть сделки и сделал то, что обещал!

Демон впервые за долгое время поднял глаза и очень серьезно, даже пугающе посмотрел на мага. На мгновение тот пожалел о своих словах, но забрать их обратно уже не мог.

– Но мы так и не решили проблему вирявы. И Ночной Базар по-прежнему в опасности.

Хозил замялся.

– Насколько я понимаю, – начал он, тщательно подбирая слова, – все упирается в Шириту, брата лесной королевы. По крайней мере, она намекнула, что он был не прочь прихватить ее владения. Так что его-то мы и подозреваем в ее отравлении. И, следовательно, в появлении брешей.