холодная вода ощущалась настоящим блаженством. Даже девушка, которая привыкла отсиживаться в доме во время дождя, сейчас радостно сидела на крыльце, достаточно набегавшись под первыми каплями. А деревце, расслабившись, чувствовало, как каждая капелька пробегала по его стволу, а после терялась в корнях. Почему-то у него даже промелькнула мысль, что его так поздравляют, отмечают первые плоды. Дождь закончился лишь к середине ночи, так что под утренним солнцем роса, что осталась на каждом листике, сияла ярче бриллиантов.

Птицы где-то вдалеке пели свои песни, приветствуя новый день, ветер слегка покачивал верхушки елей с соседнего участка, так что до персикового дерева доносились размеренные "шух… шух… ". Такая лёгкая симфония ранним утром ощущалась довольно мило. Добавился ещё один звук — кажется это старушка из дома напротив взяла лопату и начала копать. А вот ещё один, похоже на колокольчик, но он уже слишком далеко, сложно разобрать. О, а этот звук совсем рядом, наверное почти сразу за забором: "шурх-шлеп, шурх-шлеп". Видимо кто-то идёт по мокрой траве.

Деревце неосознанно прислушалось. Странный звук приближался к дальнему краю забора, как раз там, где была калитка.

"Не хватало здесь ещё детей", — с досадой подумало дерево. — "Проходи мимо, я не готово к детским нападкам на мои персики, прошлого раза с ветками хватило".

Но как будто назло его мыслям, дверца легонько скрипнула, впуская гостя в сад. Дерево застыло. Неясный комок чувств просто взорвался в нем, не оставляя возможности что-то говорить или хотя бы думать.

"Шурх-шлеп, шурх-шлеп". Каждый шаг по мокрой траве отдавался эхом.

— Ого, они уже наверное полностью созрели! Как я и думал, такие же красивые, как и цветы, — виновато улыбаясь, произнёс пушистый комочек. Подросший, исхудавший, мокрый (видимо из-за вчерашнего дождя), но всё с теми же глазами, которые сейчас были полны безграничным счастьем и тоской.

— П-п-привет… — единственное, что смогло выдавить деревце, пока по нему стекали слезы? или просто капельки росы? Но даже этого было вполне достаточно, потому что пришедший молча в ответ прижался носом к стволу. Они поговорят, обязательно. Но не сейчас. Не когда оба стоят мокрые не то от дождя, не то от слез. Они и так сейчас знали достаточно. Их дружба здесь. Их дом наконец-то вернулся.

Зря деревце переживало из-за слез, потому что, когда хозяйка увидела лежащий вокруг ствола знакомый силуэт, сначала не поверила своим глазам. А после с радостным криком и рекой слез (которых хватило бы на них троих) начала обнимать вернувшегося. Она всё причитала, что верила, глубоко в душе, что тот возвратится домой, и что она счастлива, что это на самом деле случилось. Пёс радостно вилял хвостом и ластится под каждое её движение, но когда она заметила впалые бока тут же опустила его и побежала за едой в дом, быстро крикнув что-то про то, что скоро будет. Друзья на такое лишь посмеялись. Она ребёнок, никто этого не отрицал.

Но всё же, дерево естественно волновал главный вопрос:

— Так что же произошло? Где ты был и как смог попасть домой? — спросило оно, как только пёс улёгся на своей привычное место у корней.

— Ну, что ж, это было очень долго и тяжело. Началось всё с той злосчастной прогулки на север. Никогда не забуду, как пробегал вдоль дороги, как вдруг одна из машин не остановилась, а оттуда не вышли люди. Они дали мне вкусное мясо, я уже был готов их поблагодарить и уйти, как вдруг меня подхватили и быстро затащили внутрь машины. Я рычал, брыкался, пытался укусить — но всё без толку. Так меня и увезли. По приезду на меня сразу накинулись дети, те люди пытались предлагать еду и воду, но мне было слишком страшно.

Из дома вышла хозяйка, прервав рассказ. У неё в руках были две миски — с водой и едой. Одна была той, что она купила специально для щенка, когда тот только стал заядлым гостем у них. Девушка не успела подойти, как пёс сразу вскочил и подбежал к ней навстречу, что чуть не сбил её с ног. Когда же она поставила первую миску на землю, он сразу набросился на еду, глотая её, даже не прожевывая. Деревце пыталось сказать, чтобы тот успокоился, но он как-будто не слышал. Хозяйка поставила рядышком миску с водой и с глубоким вздохом просто села на землю, облокотившись о ствол.

— Где же ты только пропадал, малыш? — вытирая глаза от новых слез спросила она.

Так она и сидела молча, вместе с деревом наблюдая, как это неуклюжее создание мечется от одной миске к другой, почти переворачивая каждую. Они оба не могли поверить, что это происходит на самом деле, что вот он — живой перед ними. Когда в мисках уже ничего не осталось, пёс неспешными шагами направился обратно. Он лёг, прижавшись к стволу друга и боку хозяйки, и продолжил свой рассказ. Про то, как прятался, как пытался узнать, где находится и в какой стороне дом, как по вечерам смотрел на закат и думал о том, как, наверное, сейчас волнуется деревце. Как в одну из ночей наконец не решил бежать, пусть без плана, но с надеждой в сердце, что его лапы сами приведут к знакомым местам. Так он и ходил от деревни к деревне, пережидал особо сильные метели в разных конурах, иногда в тёмных углах чужих сараев. Ел через день, когда попадались добрые люди, готовые угостить уставшего странника, либо если он сам находил какие-то объедки. После зимы стало заметно легче, но он всё так же не мог найти хотя бы намёк на правильность своего пути. Он много раз думал сдаться, но вспоминая, что уже прошёл просто не мог себе позволить. Но он был явно не готов к такому жаркому лету. Когда после каждого шага усталость приваливает с утроенной силой, а во рту постоянно сухо, просто невозможно идти целый день. Поэтому тогда ему пришлось поменять режим, отсыпаться днём в самом прохладном месте, которое он только сможет найти, а после идти ночью в полутьме. Получалось медленнее, но ничего было поделать. Так он и шёл, пока однажды не почувствовал знакомый запах. Такой, который есть только у сосен, что растут недалеко от их деревушки. Он не мог в это поверить, но как только добежал до них, понял, что это правда те самые родные верхушки, которые можно увидеть из сада, в котором растёт его персиковое дерево. В ту ночь он собрал все свои оставшиеся силы