замечаемых при погруженных блужданиях до места назначения. Все эти души так же были погружены в свои заботы, они были сконцентрированы только на своих целях, не обращая внимания на коммуникацию, так необходимую порой для оттягивания морального выгорания, мучающего тысячи людей ежегодно.

Заказав круассан с чашкой какао, Машрум сел за столик на уличной площадке у входа в кофейню, наблюдая за тем, что ранее считалось настолько привычным и обыденным, что стало удаляться из восприятия. Темп уличного движения стал примером стука стрелки часов, звук которой перестает для тебя существовать уже через некоторое время пребывания в единении с ним.

Перекусив, Пауэлл направился вслед за течением своих рассуждений, ранее приведших его к кофейне. Магазин одежды. Так много элементов, опять же, ранее не замечаемых и зачастую игнорируемых при простой жизни. Выбрав для себя единый образ, человек становится с ней одним целым, из-за чего попытка выделиться лишь увеличивает шанс быть узнанным в общей серости. Блуждая между прилавков, Пауэлл обнаружил, что, оказывается, ему нравится старомодный стиль. Никогда ранее он не уделял внимания тому, что его духу крайне близок стимпанковский дизайн продукции Ангерсо, образы персонажей из старых фильмов и картин. Купив светло — коричневую клетчатую шляпу, новые туфли и прогулочную трость, Машрум вышел из магазина с совершенно свежим восприятием всего окружения.

Так незаметно и прошел весь день. Ближе к вечеру умиротворенный Пауэлл, почти дойдя до места пребывания старика, пришел в квартиру к своему старому знакомому — Роману Лисину, который и предоставлял арендованную квартиру. Оплатив счета на пару месяцев вперед, Пауэлл понял, что на его пути больше не осталось побочных желаний, только заветная встреча.

Подойдя к стеклянной двери ресторана, Пауэлл, как всегда, заказал холодный кофе, но в этот раз не упустил возможности заказать угощение и для старика. Мужчина сел за ближайший к барной стойке стол, тратя время на чтение состава блюд. Однако сие увлекательное занятие прервал луч заходящего солнца, чей блик слегка слепил Машрума. Луч проходил сквозь дверь, выходящую на трассу, куда Пауэлл и бросил беглый взгляд. На скамье было пусто. Воодушевление вмиг испарилось. Пауэлл, не дожидаясь заказа, встал из-за стола и вышел на улицу. На скамье, где всегда сидел старик, было пусто. Мужчина долго стоял у скамьи, не сдвигая взгляда с окрашиваемого закатом места, где всегда был тот, кто соглашался на помощь.

— Он не мучился, — обратился к Машруму официант.

— Как же так…

— Он прожил тяжелую жизнь, но обрел счастливую старость.

— Я не могу в это поверить…

— Многие не могут смириться с этим. Мистер Индев всегда был готов помочь человеку с жизненными проблемами. Пусть кто-то и считал, что он лишь привлекает к себе внимание, на самом деле это был человек с большим сердцем.

Пауэлл поник. Сняв шляпу, он взял ее обеими руками и сел на это самое место. Отсюда было видно весь город. Солнечные лучи постепенно скрывались, оставляя длинные тени от строящихся зданий. Огромное пространство, где еще пару часов назад для Машрума кипела жизнь, постепенно стала чуждой для него. Он был лишь микроскопическим элементом, который на мгновение смог почувствовать себя… нужным?

— Он сидел на этом месте всегда.

— Имея за спиной большой опыт, мир выглядит иначе.

— Он был таким же маленьким элементом, персонажем большой личной истории.

— Возможно, он был чем-то большим, чем маленьким элементом, наставляя на верный путь сбившихся путников, он давал им же шанс переосмысления. Его смерть будет большой, титанических размеров трагедией для тех, кому он дал ключ к верному шагу.

Разум Пауэлла наполнился неимоверной горечью. Его начало трясти от одного лишь осознания личной мелкости. Из кармана он достал таблетки, выписанные мутатологом, и, как в последний раз, окинув взглядом город, принял одну.

Пауэлл шел по скверу, везде лежал мусор. Дерево во дворе было сухим. Пройдя мимо офиса Ангерсо, было замечено полнолуние. На переходе его чуть не сбила машина. В переулке был отвратный запах. Возле магазина мебели произошел инцидент: пьяный водитель сбил женщину. Рассматривая собственные руки, сидя за барной стойкой, Пауэлл, с размаху, ударил в челюсть высокого мужчину. Участок. Кабинет. Решетка.

Придя в сознание от сильной боли, Пауэлл осмотрел помещение. В глазах все пульсировало, тряслось, расплывалось, лицо горело, вокруг было много крови. Это была квартира Машрума. Сидя на стуле возле ванной, он заметит лежащий на полу нож. С правой руки в ванну стекала кровь, вены были разрезаны. Еле сохраняя над собой контроль, Пауэлл дотянулся до зеркала, за которым лежали медикаменты. Затянув стяжками запястье, он принялся обильно обматывать ее бинтом. Кровь остановилась.

— Что происходит… — преодолевая пульсацию, сопровождаемую головной болью, спросил Пауэлл.

— Воспоминания.

— Они оборваны…

— Ты, вероятнее всего, сделал это намеренно.

— Но зачем? — удерживая слезы подумал Пауэлл, — Для чего мне себя убивать?

— Это был не суицид, ты хотел забыть все происходящее.

— Я нанес себе сильные ранения, чтобы забыть…

— Потому воспоминания и оборваны. Выйди из ванной, возможно ты найдешь в доме ответы.

Пауэлл, подвязав правую руку к шее, опираясь на мебель, вышел из комнаты. Обойдя квартиру, никаких зацепок он не нашел, однако кое-что приманило его внимание.

— О нет…

— Что, что, что мне делать? — паникуя крикнул Пауэлл, стоя у календаря.

— Беги в проявочную!!!

Пауэлл, спотыкаясь на каждом втором шагу, доковылял до проявочной и, протянув руку на последнем издыхании, включил запись на ангерс.

Глава 11

— Да настанет день, когда я к этому привыкну.

Эннард, еле — еле открывая слипающиеся глаза, постепенно приходил в себя. И вновь эта квартира. Вновь загадочная мрачная комната, что привела его к ответу на главный вопрос, вращавшийся в голове с первого дня пробуждения. Мебель стояла так же, однако, на столе была включена лампа, освещавшая лежащий под ней фотоаппарат, оформленный под стимпанк.

Ощущение было мутное, организм, словно сахар у муравейника, постепенно собирал вокруг себя недостающие элементы, пробуждая рецепторы. Бурление восстанавливающегося организма разбило резкое слабое, но частое покалывание на правой руке, обильно перемотанной бинтом. Еле перебираясь с ноги на ногу, Энвайдер вышел из комнаты и, как в первый раз, осмотрел обстановку. На стенах были отпечатки кровавых ладоней, ведущих к ванной комнате. Осторожно пройдя к дверному косяку, открылась жуткая, но достаточно привычная бывшему жителю пустоши картина. В ванну стекали капли венозной крови.

— Выглядит как попытка самоубийства, но он вовремя остановился, — рассудительно обдумал Эннард, — Возможно, захватчик решил избавиться от меня, но я был быстрее.

Улыбнувшись от собственного каламбура, мужчина решил обыскать квартиру еще детальнее. Хрустнув шеей,