— Уточни, пожалуйста — не совсем улавливаю, — попросила я, внутренне холодея — вот и оно… Недосказанности и нюансы в моем состоянии угадывались слабо, чувствовалась нужда в конкретике с четко расставленными знаками положительных и отрицательных величин. Марина тяжело вздохнула:

— Когда мы купили «Фордика», решили обмыть его вдвоем. Ну и… выбрали «Реал».

— Где это? — уточнила я, навскидку определяя дату — дней десять? Как раз перед отъездом Вадима с Яной на море.

— А не… какая разница? Следующий раз сходим — нормальное место, — усмехнулась она, снова немного отпив из фужера. Я нечаянно поморщилась, глядя на это — если приходилось, сама всегда выпивала залпом, смаковать крепкое спиртное никогда не получалось. А она повторила: — Я ушла от Слава. Из-за тебя.

— Да ладно? Ты фильтруй… юрист все-таки, — посоветовала я.

— Ну да, слегка утрирую, — она немного беспомощно взглянула на меня… отвела взгляд и, видно, решилась: — Там был Вадим с женщиной. И, б…ь!

Я оглянулась вокруг в поисках детей и, не обнаружив их в опасной близости, опять уставилась на нее.

— … породистая сука! Рот, как у Лидии Вертинской, если помнишь такую — капризный. Слав говорит — посиди… подошел к ним, подсел, улыбался ей, — криво улыбнулась она, помолчала…

— А значит, ничего такого в этом не видел — что Вадим интимно трапезничает с посторонней бабой! А я, Ксюш, обтека-ала… Сидела одна за столиком и — с головы до ног. Там… она — иной уровень и это унижает, знаешь? Не то, что баба зачетная, а то, что твой собственный мужик глазами ее жрет… вроде как подтверждая это. А ты даже права возмутиться не имеешь, потому что ничего же такого… и совершенно ясно — это только пока. И она тоже это видела — обтекаю. А дальше… я просто не смогла — ушла.

— Заметно было, что у них с Вадимом что-то есть? — уточняла я то, что болело мне.

— А что тут непонятного? Гарсон! — махнула она официанту, — покормят нас, в конце концов?! — и тихо добавила для меня: — Забыла уже, когда и ела… мама ругается.

Я присмотрелась к ней внимательнее — сегодня утром сама видела все это в зеркале: заострившиеся скулы, скорбно или нервно поджатые губы, тени под глазами, тусклый взгляд… Мы ровесницы — обеим по двадцать восемь. А Валентина на семь лет старше, она училась вместе с нашими мужьями и своим мужем Виктором. Звонить ей вот так — без серьезного повода, я бы никогда не стала. Общаться с Маринкой мне всегда было проще.

Встав, я обошла стол и подсела к ней — на противоположный от моего бархатный диванчик и обняла за плечи. Хотелось помочь хотя бы так — своим сочувствием. Ни о каких советах речь не шла — я насоветую… Она дернула плечом, отстраняясь и хмыкнула:

— Ты трезвее, чем я.

— Закуси хоть чем-то… сыром. Ничего страшного у вас не случилось, Мариш, успокоишься, поговорите…

— Он догнал меня, мы с ним говорили, — пояснила она, тыкая пальцем мне в грудь: — Я возмутилась, что Вадим так ведет себя, а он процедил, чтобы держала язык за зубами. Важен сам тон — понимаешь? Я ему про такую… явную подлость, а он — «если не дура, то просто промолчишь». А я не дура, я все поняла — и его взгляд на такие вещи, и то, что он знал обо всем и видел ее раньше — при мне они не знакомились. Собрала кое-что дома и ушла. И он не остановил, Ксюш. Маме позвонил со смешком — принимайте, Марочка к вам едет, пускай перебесится.

— Зря ты? — туманно предположила я. Длинные фразы не давались… всегда немногословная, даже чуточку выпив, я становилась совсем молчаливой.

На мой вопрос она улыбнулась, мотнула головой:

— Нет. Я уйду первой. Если потом он, тогда — надлом… страшный и беспощадный, Ксюша. Мне страшно уже сейчас. Нет, все правильно. А если вернусь, значит покажу, что согласна с его отношением к изменам. Не хочу на твое место, — повторила она опять, — а буду там, если не уже… Чувство такое — не твой, а мой… сходил. Ну и твой тоже — даже не сомневайся, это всегда видно — взгляды… и когда руки тянутся. А он гладил ее пальцы, ласкал… Все свежо у них, не перегорело еще…

— Ты еще передумаешь, — кивнула я своим мыслям — конечно передумает. Слав найдет нужные слова и все образуется — у них еще не безвозвратно. Не как у нас. А на сказанное прямым текстом о Вадиме я реагировала… никак. Действовала анестезия. Я просто слушала.

— Нет. Мы о детях недавно заговорили и если вернусь, он заделает по-быстрому и буду тогда, как ты — глаза зажмурю, язык в жопу и… — запнувшись, она прикрыла веки, помолчала и извинилась: — Прости ты меня, Ксюша, напилась я что-то… до нецензурности.

— Ничего… — успокоила я ее шепотом, — говорят — после пятой рюмки слово «б…ь» вообще воспринимается, как запятая.

Марина тоже тихо хмыкнула и почти мирно уже позвала: — Гарсон!

Допив коньяк, кое-как поклевав что-то и расплатившись, мы двинулись на выход. В углу возле самого выхода из зала отдыхала компания молодых, хорошо одетых парней и оттуда слышались оживленные возгласы — «ну, зашквар!», «да ладно — там мимо трабла» и неприлично громкий смех. Марина равнодушно отметила:

— Свежее мясо… А мы с тобой уже тоже мимо.

Я взглянула на нее — темные брови с красивым изломом, серые глаза, нежно очерченный подбородок, короткий прямой носик, родинка над губой…

— Ты не поняла, — опять вздохнула она, — не в этом же дело. А в том, что возраст уже не детский и опыт тоже… какой-никакой. Выбирать и решать теперь будем мы, а не за нас. А мы избалованы вниманием серьезных, умных и успешных мужчин и на вот это, — кивнула она за спину, — уже не согласимся. Я — точно.

— Ты говорила про детей? — тянула я ее мимо фонтана к стоянке такси.

— Рожу потом… для себя. Ты извини, Ксюша, но терпеть, как ты, я не смогу. Я уже поняла, что ты все знаешь — реагировала сейчас странно. Знала, конечно, не могла не почувствовать. Все понимаю — Яна стоит и не такого. Но пока на мне нет этих цепей… бежать-бежать, роняя тапки! А ты — как знаешь. Вмешаться вот так, как я — почти уголовно наказуемо и тут Славка прав. Только молча смотреть, как из тебя коллегиально дуру делают… тошно, Ксюш. Ну, ты держись… я позвоню еще. И ты звони. А вот и тачка… дальше я сама. Гарсон? — громко щелкнула она пальцами с улыбкой наблюдающему за нами таксисту, — а-а-а… нет — ямщик!

— Ты не стерва, Мариш… помнишь? — обняла я ее. Подождала пока сядет в машину и прикрыла за ней дверку. Крикнула потом, чтобы она услышала: — Ты помогла мне, спасибо!

Она отрицательно качнула головой, отвернулась и такси тронулось, а я пошла к следующему в длинной очереди. Правильно — место красивое, популярное, такси здесь всегда востребовано. Спокойно села, едва не уснув потом в машине, доехала до дома, поднялась на этаж…

Нет, я была не в норме, и сама себе напоминала робота… немного пьяного, правда. Или нет… скорее — доломанного.

Первый раз Вадим увидел Елену в кабинете шефа. Перешагнул через порог и замешкался, не доверяя своим глазам. Но привычка держать лицо не подвела и все его потрясение выразилось лишь в излишне сосредоточенном взгляде, который он сразу перевел на шефа: