Когда он подошел ближе к детям, замечая, что придворные держатся на почтительном расстоянии, маленькие личики с любопытством повернулись к нему. Как это часто случалось, стоило одному узнать его, как подбежали все остальные. Это было одной из черт, которые он так любил в детях: отсутствие всяких запретов и ограничений. В мире учтивости и сковывающего этикета такое казалось весьма освежающим.

Они с Каталиной договорились иметь не менее двух детей. Они вообще соглашались по многим вопросам. По большинству вопросов. Хороший знак для будущего брака. На бумаге все в их союзе складывалось идеально.

И тем не менее.

Всякий раз, когда он пытался представить их детей, ничего не получалось. Картинка не складывалась.

Несмотря на ослепительную красоту Каталины, он оставался равнодушен к ней. Правда, это совершенно не важно, проблема разрешится сама, если они проведут вместе больше времени. Завтра он летит в Монт-Клер, где официально попросит руки у ее отца. Это, конечно, всего лишь формальность, но без нее нельзя.

Конечно, придется обсудить вопросы приданого и торговых соглашений, составить брачный контракт. Ему всего лишь нужно беспокоиться, течет или нет в жилах невесты голубая кровь.

Гелиос всегда считал голубой таким холодным цветом.

Он снова посмотрел на английских детей и стал отвечать на вопросы, включая обычный: «А это правда, что ваш унитаз сделан из золота?»

И самым его любимым: «А правда, что вы всюду носите с собой пистолет-автомат?»

В ответ он достал из кармана перочинный нож, подаренный дедом на окончание Сэндхерста. Такой себе усложненный вариант ножика, подаренного ему на десятилетие.

– Нет, но я всегда ношу с собой это.

Как и ожидалось, дети пришли в восторг и окружили его, спеша увидеть нож. Конечно, он лишь слегка напоминал перочинный. Судя по виду, всякий мог распознать в нем смертельно опасное оружие, каковым на самом деле он и являлся. Дети любили, когда Гелиос демонстрировал нож. Они еще не растеряли своей истинной природы под влиянием безумной политкорректности, заразившей весь западный мир.

– Большинство жителей Эгона носит ножи, – пояснил Гелиос завороженным детям. – Если кто-то захочет захватить наш остров, пусть знает: мы так просто не сдадимся.

Учительница, смотревшая на нож так, словно это орудие самого ада, облегченно вздохнула, взглянув на часы, и тут же хлопнула в ладоши:

– Стройтесь парами, пора на экскурсию.

Сегодня четверг. Эми проводит часть экскурсий.

Волосы на затылке поднялись дыбом. Гелиос глянул на музейный вход. На верхней площадке стояла стройная фигурка. Хотя с такого расстояния рассмотреть ее было трудно, участившееся сердцебиение подсказало, что это она.

Он выпрямился. На губах заиграла улыбка. Прошло всего два дня с тех пор, как она вышла из комнаты, оставив его с болью в чреслах, от которой он только оправился. Гелиос был готов поставить любую сумму на то, что Эми страдала точно так же и последние два дня вскакивала всякий раз, когда звонил ее телефон, в надежде на то, что это он.

Ее гордость была ранена, когда она узнала, что он женится, но со временем все успокоится. Не может же она наказывать его вечно, тем более что страдает не меньше него. Ничего, скоро приползет!

Немного поразмыслив, он подозвал придворного и попросил передать братьям извинения. Они могут провести совещание и без него.

Настало время помочь Эми приползти к нему.

Подземные темницы дворца Эгона неизменно производили впечатление, независимо от возраста посетителя. Устроенные глубоко под землей, куда вели крутые винтовые лестницы и где всегда стоял полумрак, они были поистине зловещими. Здесь горели крохотные электрические свечи, мигавшие как настоящие и отбрасывающие тени на стены и пол. Неудивительно, что дети жались друг к другу.

– Эти подземелья когда-то служили тюрьмами, куда бросали венецианских захватчиков, – начала Эми громко и четко, чтобы слышали все двадцать три ребенка. – Венецианцы были единственными, кому удалось захватить Эгон, и, когда Арес Завоеватель, в то время кузен короля, поднял восстание в 1205 году, первое, что приказал своим людям – выстроить эти подземные темницы. Правящий король Тимиос, которого граждане Эгона винили в том, что он впустил в страну венецианцев, был брошен в ту камеру, что по мою левую руку.

Дети по очереди смотрели сквозь железную решетку на маленькую квадратную каменную яму.

– Кандалы на правой стене настоящие. Ими он был скован, – добавила она.

– Он здесь умер? – спросил мальчик.

– Нет, – раздался низкий мужской голос, эхом донесшийся от узких стен, прежде чем она успела ответить.

Все вздрогнули от неожиданности.

Длинная тень упала на них, когда из прохода появился Гелиос. В мерцающем свете его большая фигура казалась сильно увеличенной, словно Орион, знаменитый красавец-гигант, внезапно ожил.

Что он здесь делает?

Она видела его всего час назад в саду, где он разговаривал со школьниками, вел себя непринужденно, как в любой ситуации. В тот момент Эми забыла о необходимости дышать.

«Потихоньку все станет лучше, – уверяла она себя. – Слишком мало времени прошло, рана еще не зажила. Скоро тебе будет легче».

– Король Тимиос содержался в подземелье шесть месяцев, прежде чем Арес Патакис изгнал его и с согласия народа водрузил на себя корону, – объяснил Гелиос увлеченно слушавшим детям. – Над подземными темницами был возведен дворец, чтобы король Арес мог сам решать судьбы заключенных.

– Он кого-то убил? – спросил тот же кровожадный парнишка.

– Он убил много людей, – серьезно ответил Гелиос. – Но только в битве. Военнопленных освободили и отослали в Венецию. – Помолчав, он улыбнулся. – Правда, только после того, как им отрубили руки. Это своего рода послание Ареса, предупреждение другим армиям, желающим завоевать остров. «Ступите на наши берега – никогда больше не сможете держать в руках оружие». Если, конечно, им повезет выжить.

Чем дальше они углублялись в подземелья, достаточно большие, чтобы вместить триста заключенных, тем больше вопросов задавалось Гелиосу. Дети делали все возможное, чтобы напугать друг друга в полутьме.

Какое облегчение, что он ответил на многочисленные вопросы вместо нее: его присутствие лишало Эми дара речи.

– А вы тоже убили кого-то? – с нервным смешком спросила маленькая девочка.

Гелиос медленно покачал головой:

– Нет, но с той минуты, как я научился ходить, меня тренировали владеть ножами, луком и бросать копье. Мы с братьями окончили военную академию. Поверь, если кто-то попытается захватить нас, жители Эгона готовы к войне. Мы не боимся пролить кровь, и вражью, и нашу собственную, чтобы защитить родину. Будем оборонять наш остров до последнего дыхания.