Отец улыбается. Что из того, что он бедняк и сцепщик вагонов?! В эту минуту он чувствует себя самым богатым человеком на свете.

На улице раздается протяжный звук рожков.

— Быстро, быстро, пастух уже трубит! — торопит бабушка. — Наверное, идет к нам.

Во всей деревне коров пасут два пастуха. Каждый год в рождественский сочельник они обходят своих хозяев, чтобы пожелать им счастливого и веселого праздника и получить подарки.

Дай вам господь бог праздник веселый,

В первую очередь пану хозяину,

Потом его жене,

А потом и всей семье…

Бабушка с мамой кладут на стол пироги, муку и сушеные фрукты, папа идет к шкафу за приготовленными деньгами, а дети с ликованием скачут вокруг пастуха Янко и его жены, краснощекой и черноглазой Розарки. Они принесли с собой в комнату рождественский мороз, а от их сумок исходит запах рождественского сочельника.

6

1929 год дал о себе знать трескучими морозами. Птицы замерзали на лету. 21 февраля в Ческе-Будеёвице было зафиксировано сорок два градуса ниже нуля. В Словакии — больше тридцати градусов мороза.

— Наверное, будет конец света, — молитвенно складывали руки люди. — Возвращается ледниковый период. Весь скот умрет, и на земле вновь появятся доисторические звери.

— Такие морозы в России бывают каждую зиму, — говорил отец. — А в Сибири морозы бывают еще крепче.

Крестьяне возвращались с полей с озабоченными лицами.

— Вымерзнет, все вымерзнет, — повторяли они и уныло склоняли головы над тарелками дымящегося супа.

Что они будут делать, если не уродится хлеб? Как прокормить семью? Чем кормить птицу и скот? Бедняк в Моравской Словакии не был нищим, но все, что ему было необходимо для пропитания, он с трудом добывал у природы. Он не жаловался, не причитал, покоряясь воле божьей.

Весна пришла с опозданием, но все равно была такой же красивой, пестрой и радостной, как и предыдущая. Урожай в том году был богатый. Молотилки гудели днем и ночью, обмолачивая хлеб. Ожидали обильного урожая винограда. Тяжелые гроздья под палящим солнцем быстро наливались соком.

— Вот только орех жалко, ох как жалко! — вздыхала бабушка. — Он уже не отойдет.

Прекрасное ореховое дерево, росшее в их винограднике, этой зимой мороз буквально разорвал на части. Из зияющей раны на стволе вытекал сок. Когда-то пышное, дерево теперь теряло силы и с каждым днем увядало. Безжизненно свисали с его ослабевших ветвей посеревшие листья, цветы, которые гибнущее дерево с последним отчаянным усилием распустило весной, не превратились в плоды и засохли. Горько было думать, что красавец орех доживает свое последнее лето.

Солнечный день. Босые ноги девочек топают по дорожке, ведущей к винограднику. Девочки несут обед взрослым, которые обрабатывают виноградные кусты.

— Подожди, Марушка, я больше не могу! — охает Бетка.

— Ну давай присядем на минутку, обед все равно в такую жару не остынет, — предлагает Фанушка и первая садится на межу, прямо в цветущий чебрец.

— Здесь пахнет чебрецом, — вдыхает воздух Марушка, ставит корзину с обедом на землю и наклоняется к кустику маленьких фиолетовых цветочков.

Из травы выпрыгивают зеленые кузнечики, пугая неповоротливых шмелей. Тяжелый, терпкий аромат земли одурманивает.

— Нам нельзя здесь задерживаться, — спохватывается Марушка, — наши ждут обед.

По стрекочущим и жужжащим межам, источающим запах ромашки и чебреца, девочки бредут к винограднику…

Виноградные лозы с каждым днем прогибаются все больше. Гроздья золотятся и краснеют. Между кустами прохаживается бабушка и обрывает молодые зеленые листья. Дома в палисаднике расцвели георгины, а на кухне пахнет уксусом, вскипяченным с горчичными семенами.

— Дети растут, как грибы, — покачивает головой тетушка Маруша, готовя Марушке и Фанушке новые юбки к школе. — Боже, как бежит время…

Марушка украдкой бросает взгляд на тетушку и тихонько вздыхает. В ее душе зарождается какое-то особенное беспокойство. Она осознает быстрый бег времени, недолговечность всего живого. Куда убегают эти секунды? Они складываются в минуты. А минуты? Разумеется, в часы. А часы — в дни, дни — в недели, недели — в месяцы, месяцы — в годы, а годы… нет, это они еще не изучали, это она еще не может себе представить, но уже при одной мысли об этом по спине пробегает мороз, как будто она очутилась в холодном подвале.

Жизнь ставит перед ней все новые и новые загадки, и Марушку охватывает страх, что она не сумеет все разгадать, что на это у нее просто не хватит времени. Столько вокруг тайн — а она идет всего лишь в третий класс…

Школьный год раскачивался как-то медленно, словно каждый день спотыкался о какое-нибудь препятствие.

— В крае свирепствует какая-то эпидемия, — сообщает им тетя из Лидержовице, когда тетушка Маруша с детьми зашла к ней в гости. — Много детей болеет, шоферы об этом говорили.

Фанушке хочется сказать, что и у них в классе несколько учеников отсутствуют по болезни. Сегодня не пришла в школу и Жофка, что сидит рядом с ней. Вчера на уроке ей сделалось плохо, ее тошнило и лихорадило. Фанушка прилагает все силы, чтобы удержаться и не рассказать обо всех этих новостях, — она ведь знает, что, когда говорят взрослые, дети не должны вмешиваться в их разговор.

— Их трясет лихорадка, — продолжает рассказывать тетя из Лидержовице, — и рвота сильная.

Фанушка молча слушает, и вдруг ее охватывает озноб, у нее сжимается желудок.

— Что с тобой? — пугается тетя Маруша, взглянув на нее. — Ты такая бледная!

Фанушка бы рада ответить, да боится открыть рот, чтобы ее не начало рвать, как и тех больных детей, о которых рассказывала тетя.

— Не нравится мне наша Фанушка, — качает головой тетушка и вдруг начинает торопиться. Хватает Бетушку за руку, другой рукой обнимает за плечи бледную Фанушку и подгоняет старшую: — Пойдем, Марушка, как бы наша Фанушка не заболела.

От Лидержовице до Вноров рукой подать. Какой-нибудь посторонний человек даже не определит, что это две разные деревни. У них даже кладбище общее.

Кладбище…

Они сейчас как раз около него. Достаточно перебежать дорогу — и они будут дома. Уже перед домом Марушка еще раз оглядывается на кладбищенскую ограду и неожиданно разражается плачем.

У матери дома забот полон рот, а теперь еще бледная, дрожащая Фанушка…

— Хорошо, что тебя вырвало, — гладит она дочку по щекам, которые за это короткое время так побледнели, что почти просвечиваются.

Терна в этом году уродилось как никогда раньше! Наверняка Фанушка его наелась. Разве можно углядеть за детьми?! Вполне возможно, что после этого она напилась воды. Сейчас все это уже вышло наружу, и скоро