Что-то из того времени, когда отец еще был жив.

Но что?

Откуда Истен знал этого мальчика?

Тысячи лиц, тысячи имен — или даже десятки тысяч. Истен был обязан иметь хорошую память, обязан был знать их всех. Сейчас это, конечно, не имело значения, но, все же, других занятий тут, в камере не было.

Сумрак в камере начал заменяться ночной тенью, когда мальчик шевельнулся. Потом открыл глаза и резко сел, оглядываясь по сторонам.

— Где я? Как здесь оказался? Вы… вы кто?

И Истен вспомнил.

— Альмар ар-Мэлгон? — спросил больше из вежливости, уверенный в положительном ответе.

Но ребенок при упоминании своего имени неожиданно напрягся, его взгляд заметался по камере, будто ища выход. Не нашел и вновь вернулся к Истену.

— Кто вы?

— О, — Истен с запозданием осознал, что узнать его мальчик не мог. — Ты меня, конечно, не помнишь. Я Истен. Истен… ар-Тенг. — Почти то же самое имя, под которым он записался в охрану купца Тлуша, только, конечно, про приставку «ар» при записи он не упоминал.

— Откуда вы меня знаете?

— Видел в столице, в императорском дворце, два года назад.

Мальчик поднял руку, потрогал свой ошейник, потом посмотрел на шею Истена.

— Это блокировщик магии, — пояснил Истен.

— Значит, вы тоже маг?

— Сложно сказать, — Истен вздохнул и привалился спиной к стене. — Я всегда думал, что нет, но Дэлун Шогг посчитали иначе.

Мальчик нахмурился.

— Дэлун Шогг?

Похоже, имя похитителей он слышал впервые.

— Как они тебя схватили? — спросил Истен. — И почему ты одет как кочевник?

Ребенок лишь бросил на него настороженный взгляд и ничего не ответил. Совсем не похоже на того мальчика, которого Истен вспомнил. Как не похоже было и выражение, застывшее на его лице. Подозрительность и — нет, еще не жестокость, но ее тень. Похоже, последнее время сын тара Мэлгона вел нелегкую жизнь, которая к доверчивости не располагала.

— Два года назад ты спас принцессу Вивианну, — сказал Истен. — Поэтому я тебя и запомнил.

Мальчик моргнул и подозрительное выражение на его лице чуть ослабло.

— Я просто помог ей залезть на дерево, — сказал он. — Она была в глупых туфлях на высоком каблуке и в неуклюжем платье, самой ей было бы не забраться.

— Сперва помог принцессе и только потом залез сам, хотя за вами по пятам бежала свора взбесившихся псов, — Истен чуть улыбнулся, вспоминая. Два года назад, когда сам император вышел благодарить Альмара за спасение племянницы, маленький герой тоже никак не мог понять, что такого достойного похвалы он сделал. Ну да, отбился палкой от прибежавшего первым пса. Ну да, воткнул второму псу в пасть свой парадный кинжал. И да, запихнул принцессу на нижнюю ветку ближайшего дерева, а сам залез только когда убедился, что она не свалится. Но так на его месте поступил бы любой. Разве нет?

Сама же принцесса больше переживала из-за порвавшегося и рассыпавшегося ожерелья, чем из-за того, что едва не погибла.

Потом, когда все приглашенные нобили, включая малолетнего героя и такую же малолетнюю принцессу, отбыли по домам, в императорском дворце разразился скандал, быстро переросший в расследование заговора. Все же не просто так идеально выдрессированные псы вдруг оказываются выпущены из псарни, все вместе бегут по следу принцессы и пытаются ее разорвать… Жаль только, заговорщиков тогда так и не нашли. А теперь… Теперь это все уже было не важно…

— Кто такие Дэлун Шогг? — перебил мысли Истена мальчик.

— Торговцы рабами, — Истен пожал плечами, дав самый простой ответ, хотя за дни, проведенные в камере в одиночестве, ему удалось вспомнить об этих людях кое-что еще.

— Рабами? То есть они собираются нас продать? Кому?

— Вероятно тому, кто больше заплатит.

— Но я не понимаю… Продать как простых рабов? Магичить в этом ошейнике невозможно.

Уже пробовал, значит.

— Есть способы заставить мага служить против его воли. Я имею в виду — служить без ошейника, — с неохотой проговорил Истен.

Если Светлые и Темные маги империи Террун в чем-то сходились, так это в категорическом неприятии подобных способов. И тот, кто попытался бы эти способы реализовать на практике, увидел бы перед смертью чудесную вещь — Светлых и Темных, выступивших против него единым фронтом.

Но так было только в империи, в других странах бывало и по-другому.

— Когда они собираются нас продать?

— Не знаю, — Истен вновь пожал плечами, а потом добавил, озвучивая мысль, которая только что пришла в голову. — Твой отец очень богат. Он явно сможет заплатить в качестве выкупа больше любой суммы, которую предложат покупатели. Если сказать…

— Нет! — это было сказано с такой категоричностью, что Истен лишь удивленно моргнул. Подождал, но Альмар ничего не добавил на это.

— Послушай, даже если ты поссорился с отцом…

— Я не ссорился.

И только тогда до Истена дошло. И он подумал о том, что сидение в одиночестве, похоже, плохо подействовало на его умственные способности. Он ведь прекрасно знал тара Мэлгона, знал, какую роль в его жизни играла вера. И когда старший сын тара Мэлгона, верного последователя бога Солнца, оказывается за несколько тысяч миль от дома в противомагическом ошейнике и странной одежде, но готов предпочесть рабство возвращению домой…

— У тебя ведь Темный Дар? Да, Альмар?

Мальчик напрягся, и выражение лица стало еще более недоверчивым, чем в самом начале.

Истен в успокоительном жесте поднял руки:

— Эй, все нормально. Я ничего не имею против Темных магов. Ну — в общем. Нескольких конкретных Темных я бы прикончил, подвернись такая возможность, но в общем, честное слово, ничего против не имею.

Альмар продолжал смотреть настороженно и Истен подумал, что, наверное, не стоило упоминать Темных, которых он хотел убить.

— У меня у самого отец — Темный маг, — признался он.

Альмар моргнул и настороженность сменилась удивлением.

— Правда?

— Правда. А мать — Светлая магичка.

— Так… Разве так бывает?

— У меня была странная семья, — Истен вздохнул.

— Была? Почему была?

— Ну… — Истен подумал о том, как давно он не говорил ни с кем о себе и о своей истории. — Мать бросила нас год назад. Она — сильная Светлая магичка, а мы, все ее трое детей, уродились бездарными. Последняя надежда была на мою младшую сестру, но, когда ей исполнилось восемнадцать, стало понятно, что Дар у нее тоже не пробудился. Для матери мы оказались позором. Насколько знаю, она даже покинула империю… А отец… Его не так давно убили.