Я не ждал такого.

– Ну и высоченные здесь домины. Я к такому не привык, не привык. – Побагровевшее лицо дяди постепенно белеет. – Когда я был мальчишкой, их только строили – мы вечно гоняли по стройкам, а мастер только и знал, что на нас орать. Вроде как на твоего приятеля Тода да тебя. – Он подмигивает.

– Тебе матушка рассказала? – уныло спрашиваю я.

– А то как же. Я сказал ей, что это от живости нрава, но она всё одно на вас обоих зуб держит. – Дядя с трудом поднимается, разбрасывает по полу спитой чай, чтобы собрать пыль, и принимается сметать последние следы ковров и мебели мистера Чэня.

Я бросаю взгляд на люк в потолке, который мы сделали, чтобы вытащить наверх крылья машины. Кажется, его никто не касался, а значит, деталь из ткани и сейчас там. Пока что ей придётся полежать на крыше.

Вздохнув, я начинаю сгребать мусор в кучи, наполняю им вёдра и таскаю вниз по лестнице, попутно заглядывая в шкафы и потаённые углы.

Детали машины спрятаны по всему дому, и по пути я всякий раз ухитряюсь улучить минутку, перебежать дорогу и перебросить находку через стену, в наш двор, рядом с курятником. Я опускаю тяжёлый медный двигатель, завёрнутый в обтёрханную шаль, на землю, и любопытные куры окружают его, принимаются клевать, стуча клювами по металлу.

Мы постепенно продвигаемся вниз, вычищая комнаты и собирая всё ценное по пути. На третьем этаже в стенном шкафу я нахожу палочки для добывания огня, две банки с алой краской и кучу бумажных птичек. Всё это не имеет никакого отношения к летающей машине, но я всё равно прихватываю их с собой. Битти будет рада птичкам, а Полли – краске.

– Атан, мальчик мой, как насчёт перекусить? – кричит мне дядя сверху. – Спустись-ка вниз.

Я послушно сбегаю по лестнице и вижу дядю, вспотевшего от усилий, устало привалившегося к стене. Я всё ещё мёрзну.

Он вручает мне луковицу. Я устраиваюсь у его ног и впиваюсь в неё зубами.

Дядя утирает рот платком, а затем говорит:

– Твоя бабушка попросила меня найти тебе работу. Раз уж мистер Ч. помер.

Негромкий голос гулко звучит в пустой комнате.

– Правда? – я сдираю зубами очередной слой с луковицы.

– Хочет устроить тебя золотарём.

– Что? – Я роняю луковицу, и она катится по полу. – Золотарём?

– Угу. – Он старательно избегает моего взгляда. – Вот так уж.

– Она не может… Мама не может… ну правда же?

Дядя внимательно изучает свою луковицу, будто перед ним какая-то диковина.

Золотари занимаются тем, что чистят уборные. Они разъезжают по городу на вонючих телегах, в основном по ночам, источая зловоние, выплёскивая на мостовую содержимое сточных ям и уборных из частных домов. Чистить выгребные ямы им дозволяется только по ночам, чтобы днём вонь не разносилась по городу, но слухи о полумёртвых белолицых безумцах были источниками моих детских кошмаров. Бабушка не один месяц уверяла меня, что золотарь живёт у подножия лестницы и съест меня, если я посмею спуститься вечером и мешать маме. Я верил ей, пока Полли не убедила меня, что это чепуха. Мне тогда было лет семь.

– Золотарём?

Дядя кивает.

Золотари даже не живут в городах, они живут у отстойников.

Я сижу, уставившись в стену.

– Не серчай. – Дядя поднимается, и его солидный живот закрывает свет из окна. – Но тебе придётся стать золотарём, если не найдёшь другой работы до Нового года.

– Неужели нельзя подождать до лета? К тому времени я точно что-нибудь подыщу.

Он снимает паутину со ставней.

– Так решили твоя мать и бабушка. Говорить тут не о чем. – Он вздыхает, будто реальная жизнь здорово его утомляет. – Ладно уж, поднимайся. Этот мерзкий дом сам себя не отчистит. – Дядя отправляется вниз, чтобы принести ещё воды.

Я продолжаю драить дом, одновременно обдумывая, как бы мне отвертеться от работы золотарём. Должны же быть на свете и другие мистеры Чэни. Другие люди, верящие в силу науки. Другие люди, которым не помешает шустрый мальчик на подхвате. И пока я думаю обо всём этом, я заглядываю под каждую полку, под каждую оторванную половицу, разыскивая чертежи.

Когда я наконец добираюсь до кухни мистера Чэня, на улице совсем темнеет. Дядя вытаскивает из дома весь собранный нами мусор и сваливает его в повозку перед крыльцом. В ней оказывается всё, даже бутылки из погреба. Я бросаю взгляд вверх. Ни единого следа купоросного масла, но электрический ящик всё ещё на месте, на самой верхней полке. Я вытаскиваю табурет из повозки и начинаю медленно стаскивать будущее сердце птицы вниз.

С трудом удерживая тяжеленный ящик, я бреду на другую сторону дороги и едва-едва ухитряюсь взгромоздить его на стену нашего заднего двора, а затем тщательно маскирую колючками. Хочется верить, что никому в голову не придёт искать его так высоко.

– Эй, парень, ты где? – звенит голос дяди на пустой улице.

– Здесь! – откликаюсь я, торопливо возвращаясь в дом.

– Я уж думал, ты сбежал, – ворчит дядя.

Я спускаюсь с лестницы следом за ним.

Кухня совершенно опустела, и только пятно крови по-прежнему темнеет рядом с очагом. Я обхожу его стороной. Нетрудно догадаться, что это.

Меня охватывает невольный страх, вспоминаются самые бредовые слухи, а в голове сами собой всплывают образы адского пламени. Длинные тени ложатся в углах комнаты. Здесь пахнет экспериментами мистера Чэня, имбирём и серой, как и раньше. Но к этому примешивается новый резкий запах. Запах мясницкой лавки.

Дядя громко насвистывает. Я присоединяюсь, и мы продолжаем драить дом, оттираем с плит пола тёмное пятно, трём старый камень мылом и содой, пока даже в трещинах не остаётся потёков крови и запах не исчезает окончательно. Только тогда мы прекращаем свистеть.

– Вот и хорошо, что главное дело сделано. И всё же никому не пожелаю так отправиться на тот свет. – Дядя тыкает пальцем в заднюю дверь. – У меня есть для тебя ещё одно дельце снаружи.

Он открывает задвижку и выталкивает меня в сумрак двора. На западе под слоем облаков ещё светится розово-зелёное небо. А сверху, над ними, царит ночь.

– Осталась уборная. – Он дружески хлопает меня по спине. – Отличное дельце, заодно и потренируешься.

– Серьёзно?

Дядя смеётся.

– Не совсем. Выгребная яма – не твоя задача, в ней тебе копаться не придётся. Миссис Лав вызовет нормальных золотарей. Она просто хочет, чтобы тут малость прибрали.

– А вы что будете делать?

– Краны полировать. – Он бросает на меня взгляд, откровенно ухмыляясь. – Тебя же не пугает малая толика навоза?