Мелоди опять хотела было сказать: «Не надо», но вовремя удержалась. Однако его голос пробудил воспоминания, без которых она вполне могла обойтись. Эти воспоминания всплывали по ночам, и ее сердце разрывалось на части, когда, проснувшись, она не видела его рядом.

— Как на Мадейре. Ты жарила блины на завтрак. С кленовым сиропом. Клянусь, я не пробовал ничего вкуснее.

Они занялись тогда любовью. Прямо в кухне, на нагретом солнцем полу, а потом смывали друг с друга разлитый кленовый сироп. Дивные, волшебные дни…

Мелоди не могла в общественном месте дать волю страшной тоскливой боли, вызванной его словами, и постаралась взять себя в руки. Не важно, как хорошо им было. Это было давно. А сейчас — это сейчас. Девочки с сильными загорелыми ногами больше не существует. Она не ждала, что Зик поймет ее. Она едва понимала себя сама. Но инстинкт самосохранения подсказывал, что надо расстаться с ним раньше, чем она сойдет с ума, пытаясь быть прежней, наблюдая, как вожделение мужа сменяется жалостью.

— Ты хочешь меня, Ди. Так же сильно, как хочу тебя я. — Зик вовсе не собирался принять ее самопожертвование. — Я хочу опять заниматься с тобой любовью много часов подряд. Без оглядки, без спешки, потому что у нас впереди много времени. Я успокою все твои тревоги, разрешу все сомнения. Я сделаю так, что тебе будет хорошо.

— Нет, не сделаешь. И я не с тобой — так, как ты это понимаешь, — яростно возразила Мелоди.

— Ты моя и всегда будешь моей. И ты это знаешь. — Зик наклонился к ней, не прикасаясь, но окутывая теплом своего тела. — Наш дом ждет тебя. Меня убивает, когда я нахожусь там один, когда не держу тебя в своих объятиях. — Он внимательно наблюдал, как вызванные им воспоминания наполняют Мелоди, и его голос стал хриплым, когда он добавил: — Сегодня первый день нашей новой жизни вместе.

— Перестань, — сказала она достаточно резко, пресекая дальнейшие уговоры. — Перестань, или я сейчас встану и уйду.

Зик посмотрел в ее глаза, на бледное лицо и выругался про себя. Откинувшись на спинку стула, он мгновенно опустошил свой бокал.

Официант принес первое блюдо. Через пару минут Зик сказал:

— Сам не знаю, хочу я поцеловать тебя или удушить.

Он говорил тихо, спокойно, но Мелоди не сомневалась, что он серьезен.

— Пусть тебя это не беспокоит, потому что я не позволю тебе сделать ни то ни другое. — Она изо всех сил старалась, чтобы ее голос звучал спокойно, а лицо ничего не выражало. — Кстати, прекрасный паштет.

Мелоди увидела, что взяла над ним верх, и это Зику не нравится. Он привык всегда владеть ситуацией. И привык — до встречи с ней — сам разрывать отношения с женщинами. Хотя, кажется, многие его бывшие подруги тепло вспоминали о нем.

Зик покончил с лососем и равнодушно поинтересовался:

— Значит, ты хочешь продолжать этот смехотворный фарс?

Мелоди мысленно благословила неведомо откуда взявшуюся в ней силу.

— Ты имеешь в виду развод? Конечно.

— Конечно? — переспросил он лениво. — Без тени сомнения? Ну кто я такой? Обыкновенный мужчина.

Мелоди с вызовом посмотрела на него. Никто не смог бы назвать Зика обыкновенным.

Его губы приоткрылись — мимика, которую она знала слишком хорошо. «Ну почему, почему он должен быть для меня всем на свете?» — тоскливо подумала Мелоди. Почему она не влюбилась в какого-нибудь мистера Ординарность? В человека, который был бы привлекательным, но не околдовывал прочих представительниц женского населения планеты? Кто действительно принадлежал бы только ей?

Но этого не случилось. Вот суть проблемы. А может, она все равно испытывала бы то же самое? Может, все равно предпочла бы уйти?

Зик заново наполнил их бокалы. Официант аккуратно собрал и унес пустые тарелки. Откуда-то доносились звуки рождественских хоралов. Снаружи снег шел и шел, густой и мягкий, и уже превратил дворик за окнами ресторана в зимнюю сказку.

Мелоди посмотрела на Зика и, не очень отдавая себе отчет в том, что говорит, сказала:

— Снег все засыпал. Тебе стоит уехать, как только мы закончим ланч.

До их роскошного дома на окраине Ридинга час езды. В такую погоду дорога займет вдвое больше времени.

Зик загадочно улыбнулся.

— Тебе не терпится избавиться от меня? — спросил он тихо.

В таком настроении он был необычайно сексуален, но Мелоди не позволила очаровать себя.

— И это, и тот факт, что ты можешь оказаться тут в снежной блокаде. Кстати, ветер усиливается. Ты не заметил?

— Не заметил.

Она пожала плечами:

— Не говори потом, что я тебя не предупредила.

— Мне это не придет в голову, особенно если учесть, что с самого утра ты только и делаешь, что предупреждаешь меня.

Зик продолжал улыбаться, но по его тону Мелоди поняла, что он не собирается признать поражение. Она вдруг ощутила страшную слабость. Молодая женщина была эмоционально истерзана, ей требовался душевный покой, но это невозможно, пока Зик не окажется далеко-далеко от нее. Мелоди собиралась исчезнуть, как только немного окрепнет и приведет в порядок самые важные дела. Она не хотела брать ни пенса от Зика в качестве содержания. Когда-то Мелоди зарабатывала на жизнь в барах и ресторанах и собиралась возобновить эту практику. И, кроме того, подумывала о том, чтобы в будущем давать уроки танцев.

Официант принес второе блюдо, но у Мелоди совершенно пропал аппетит. Зик смотрел на жену, как коршун на добычу, его взгляд впивался в нее. «И ему, похоже, это удается», — подумала она мрачно. Он ищет щель в ее обороне. Тактика хищника.

— Ты борешься с собой. — Зик указал вилкой на ее тарелку. — Устала?

Мелоди кивнула. Выписка из больницы и объяснение с Зиком, которое она хотела отложить до тех пор, пока не окрепнет, отняли у нее больше сил, чем она могла потратить. Так что теперь ей хотелось одного — забраться в постель.

— Отложим десерт на время? — предложил он мягко.

Мелоди не совсем поняла, что Зик имеет в виду под «на время», но слишком устала и была не в силах задавать вопросы. Она кивнула. Ей требовалось одно — лечь и уснуть.

Зик поднял руку. Официант подошел к ним, и через минуту они уже выходили из ресторана. Ей было трудно двигаться, мышцы ног не были так послушны, как прежде, хотя сильная рука Зика, крепко державшая ее локоть, облегчила задачу. И все-таки Мелоди с болью в сердце сознавала, как сильно она хромает, и спрашивала себя, что думает по этому поводу Зик. Он всегда говорил, что она грациозна, как юная газель. Теперь это в прошлом, с отчаянием вздохнула женщина.

Выйдя в вестибюль, она остановилась и повернулась к Зику, так что он вынужден был отпустить ее руку. На нем был дорогой серый костюм, кремовая рубашка и галстук. Он никогда еще не выглядел таким привлекательным. Темный магнетизм — основа мужской притягательности — был настолько силен, что она почти физически ощущала его.